– Я думал, Баярд – коммунист.

– Всего лишь сочувствующий. Он не член партии, насколько мне известно. По их терминологии – попутчик. Близкий друг, однако взасос с ним не целуются. Пусть даже он и уверен, что решение всех европейских проблем зовется Иосиф Сталин.

– Отчего же он уехал?

– Баярд в самом деле – личность выдающаяся: интеллектуал, литератор, всякое такое… и оттого несколько высокомерен. Немножко позер, уж не без этого. В Испании искал приключений и командовал эскадрильей, ведя свою личную войну. И когда оказался в прямом подчинении у своего соотечественника Андре Марти, это для него стало тяжким ударом. Так что он сдал командование и вернулся во Францию.

Фалько при упоминании имени Марти вздернул бровь:

– Это тот самый? Политкомиссар интернациональных бригад?

– Тот самый. Человек грубый, жестокий, подозрительный, из тех, кому под каждым кустом мерещатся фашисты. Своих истребил больше, чем наших. Нечто вроде полковника Лисардо Керальта, но в большевистской версии. Кто их всех звал сюда? Явились курить наш табак, жечь наши дома и готовить из нас фрикасе в маринаде… Сидели бы у себя, так ведь нет – здесь это делать легче. Мы – праздник для всей Европы.

– Итальянцы и немцы тоже вносят свою лепту.

Адмирал полоснул его яростным взглядом:

– Ты, знаешь, говори да не заговаривайся!

– Да я и не…

– Они – наши соратники в священной борьбе. Ясно тебе?

Фалько, не обманываясь тоном собеседника, наклонил голову. За напускным цинизмом адмирал скрывал горестную память о сыне, убитом красными прошлым летом, когда по кораблям прокатилась волна бессудных расправ.

– Ясней некуда, господин адмирал.

– Колбасники и макаронники, сияя в небесах яркими звездами, возвещают пришествие нового дня.

– Прямо сняли у меня с языка.

Адмирал по-прежнему глядел на него сурово:

– Ты хоть во что-нибудь веришь, щенок?

– Верю, что если сунуть клинок в пах, артерию никаким жгутом не зажмешь, кровь не остановишь.