– Что вы такое говорите? Побойтесь бога!

– Непременно… Кого ж мне еще бояться?

Дождь перестал, по влажной мостовой скользили отблески дальних огней. Новые часы на левом запястье Фалько показывали без четверти двенадцать. Он осветил циферблат зажигалкой и спрятал ее в карман.

Пора было начинать.

В короткой куртке черной кожи, в надвинутой на глаза кепке он неподвижно стоял на темном углу улицы Пон-де-Лоди, под прямым углом пересекавшей улицу Гранз-Огюстэн как раз напротив мастерской Пикассо. В тридцати шагах тонули в темноте зарешеченные ворота, ведущие во двор и дальше, к дому № 7. Лишь между неплотно задернутыми шторами в окне второго этажа пробивалась полоска света.

Лучше ночи не придумать, подумал он. Идеальная улица – пустынная, темная и безмолвная. В доме № 19 помещался полицейский участок, но, кроме фонаря над дверью, иных признаков жизни там не наблюдалось. Убедившись в этом, Фалько двинулся к воротам.

Двустворчатая калитка была заперта, однако он все заранее предвидел и подготовил и потому, достав из кармана набор отмычек, провозился с замком не более минуты. С чемоданом в руках пересек двор и остановился у подъезда – не того дома, где помещалась студия Пикассо, а смежного. Снова пустил в ход отмычку, миновал пустую привратницкую и стал подниматься по узкой темной лестнице, держась за перила и не включая лежавший в кармане фонарик. Туфли «Данлоп» на резиновом ходу помогали ступать бесшумно – лишь чуть слышно поскрипывали деревянные ступени.

На последнем этаже Фалько остановился перед дверью на чердак, ощупью открыл чемодан, достал из него рюкзак и моток троса: первый надел на спину, а второй – как перевязь, через правое плечо к левому бедру. Отодвинул задвижку и оказался под открытым небом – черным, беззвездным, пропитанным влагой. От нее скат крыши стал скользким и еще более опасным, а потому Фалько двигался особенно осторожно, цепляясь за провода громоотвода, пока не добрался до крыши соседнего дома, стоявшего встык.

По крайней мере, дождя нет, утешил себя Фалько. Он был тут впервые, однако держал в голове подробнейший план, два дня назад снятый для него трубочистом, который работал – или делал вид, что работает, – на этих крышах. Ему за это заплатили люди из обслуги отеля, в свою очередь не оставшиеся без вознаграждения. Как хорошо, когда есть полезные знакомства, подумал Фалько. И деньги, чтобы их поддерживать.

Он остановился, держась за трубу; брюки от колен до самого низа промокли, а окоченевшие ладони ныли. Погрел их под мышками и огляделся. Отсюда, с крыши, город представал чередой геометрически правильных пятен темноты, мозаики крыш и целого леса труб, которые по временам озарялись откуда-то снизу отблесками света. Он с удовольствием выкурил бы сигарету, привалившись спиной к трубе, однако это было не ко времени. С еще большим удовольствием принял бы таблетку кофе-аспирина, потому что от подъема стало сильно ломить в висках. В остальном ничто не мешало сохранять спокойствие и бдительность.