— Распределение животных в Байкале находится в зависимости от многих условий, — ответил профессор. — В глубину Байкал можно разделить на несколько зон[62]. В каждой зоне свое население. Состав и характер ее зависят от глубины, свойств грунта, водяной растительности.

— Какие же эти зоны?

— Их четыре. Первая — глубина до двух метров. Это прибрежная полоса. Вторая — от двух до пятидесяти метров — мелководная, сравнительно спокойные воды. В этих зонах фациями служат прибрежные скалы, водоросли, галечник, чистый песок, ил у устьев рек с преобладанием органических веществ, скалы с губкой.

— А остальные зоны более глубокие?

— Да. Третья зона — глубины от пятидесяти до двухсот метров. Это, так сказать, зона средней глубины; и четвертая — от двухсот метров и дальше — глубоководная. Фациями этих последних зон являются мелкие камни и глубоководный и диатомовый ил.

— Значит, во всех частях моря, на севере и на юге, население определенной глубины неизменно, независимо от того, в какой части моря находится?

— Если говорить о горизонтальном распределении, то тут можно установить такое явление: глубоководная фауна остается без перемен по всему морю. Условия существования на больших глубинах в разных частях моря мало различаются между собой. Различие климата севера и юга Байкала не влияет на фауну глубин. Напротив, в мелководных участках, в прибрежной фауне, — там наблюдаются значительные различия.

Созерцатель скал, прислушиваясь к беседе, иногда вставлял свои замечания.

Юные исследователи вытаскивали и перекладывали свою диковинную добычу в ведро с таким почтением и вниманием, точно это были драгоценные камни. В самом ужасном и безобразном из них, жутко поражавшем их непривычный взгляд, им чудилось новое звено, новый вид, который осветит тьму, окутывающую происхождение Байкала и жизнь его загадочных обитателей. Шевелящиеся клешни, глаза на длинных ниточках, ужасные загнутые хвосты, бесчисленные щупальцы, какая-то живая плесень, слизь, вдруг выпускающая голову и ноги, — все по существу было слеплено из того же материала, что и люди. Все это также называлось «жизнь». У Попрядухина, который фауну и флору оценивал до сих пор с одной точки зрения — можно ли это съесть и вкусно ли, при мысли проглотить какую-нибудь, хотя бы самую приемлемую для глаз «штучку» из «этих», начиналась тошнота.

Экспедиция вернулась с охоты поздно вечером. Девушка встретила лодку и только ахнула, увидев, какую диковинную добычу привезли.

Каждый день с утра ребята и профессор находились в море. Вечер посвящался обычно отдыху и беседе.