— Что это такое?

— Пузырек содержит окрашенную жидкость, которую в минуту опасности спрут выбрасывает через особую трубку. Жидкость растворяется в воде и окутывает животное темным облаком, скрывающим его от врага. У каракатицы она темно-коричневая. Из нее выделывают акварельную краску — «сепию». В нижней части мешок совершенно пустой и открытый наружу широким отверстием прямо под годовой и шеей. При бурном дыхании кожа, висящая складками, как мантия, сжимается и расширяется, точно меха. Обычно окраска спрута зеленовато-серая, под цвет камней, среди которых он живет, но, приспособляясь к цвету окружающих предметов, она мгновенно меняется, равно как и в зависимости от «настроения»: когда спрут раздражен, он делается весь багровым. Живут спруты большей частью около скал под водой, в трещинах и ущельях. Если спрут селится на ровном дне, то сам строит себе жилище, принося руками камин и складывая из них подобие кратера. Хозяин залезает внутрь дома, а студенистые бородавчатые руки его покоятся снаружи, как кольцо из змей. Так он и подстерегает жертв, причем, когда он сторожит, концы его рук слегка извиваются.

— А чем он питается?

— Обычная его пища — рыбы, ракушки, моллюски. Это настоящий кровожадный хищник океанских пучин. Он ловит гораздо больше, чем может съесть. Случается, ловит и человека.

— Жутко представить! — воскликнул Тошка. — Этот дряблый пустой мешок обоймет человека и высосет кровь.

Он весь нервно дернулся.

— Помнишь, в романе Виктора Гюго «Труженики моря» спрут схватил Жильята?

— Надо будет прочитать, — ответил Федька. — Как-то забылось. Но я одного не понимаю, как у этого моллюска хватает ума поймать человека?

— Эта слизь хитра и смела, — ответил профессор. — Я наблюдал ее год и был свидетелем таких явлений. Если поместить к спрутам в аквариум какое-нибудь живое существо, они приходят в ярость, кидаются на него и уничтожают. Но среди всех людей они превосходно различают своего сторожа, они его даже как будто любят.

Гул изумления раздался кругом.

— Я наблюдал… Когда он опустит к ним обнаженную руку, они обвивают ее мягкими, прямо ласкающими движениями, потихоньку стараются взять у него пищу, которую тот нарочно долго им не отдает.

Заметив необычайную возбужденность Созерцателя скал, профессор вдруг спросил его:

— Вам, наверно, во время путешествий приходилось много слыхать про спрутов?

Созерцатель скал быстро повернулся к профессору. Глаза его горели.

— Больше, — ответил он. — Я не могу без волнения слышать вашего описания. Спрут однажды меня поймал.

Все так и ахнули.