— Это твое дело. Ничем не могу тебе помочь. Найдешь золото, дам и тебе возможность вывезти его.

— Мерси. А таможня?

— Приготовь такие документы, чтобы вклад стал действительным и чтобы он был недоступен ни господу ни черту. Только мне или человеку, который будет знать вписанный в договор с банком мой пароль. Обыкновенная подпись и пароль.

— Будет сделано.

— Тогда завтра ко мне. Понял? И помни, я требую сохранения тайны. В противном случае поплатишься головой. Я тебя не запугиваю. Говорю правду. Мои люди найдут тебя, куда бы ты ни скрылся. Если будешь работать честно, и тебе перепадет.

Гешев шел по мрачной разбитой улице. Спотыкался о кирпичи. Он острее других чувствовал, что времена меняются. Лучше других понимал, что тучи сгущаются. Знал, что в настоящий момент еще есть кое-какие шансы спастись от большевизма, но не было никого, кто дал бы ему силы и власть.

Гешев решил работать, как и прежде. Коммунисты должны умирать. Он знал, что подобный способ борьбы бессмыслен, что в нем одна жестокость, и это в какой-то степени успокаивало его. Как-никак Гешев воюет против большевизма! Но приготовился в любой момент вскочить на коня. Пройдет какое-то время, и он покинет Болгарию.

…Иван Владков получил право на последнее слово.

— Благодарю за любезность, господа. Я думаю, что вам уже теперь ясно: наше слово не последнее, наше слово только начинает звучать, а ваше слово было первым, но оно уже отзвучало. Там, где был один солдат, поднимутся сотни кристально честных людей. Вы сами убедитесь, что у нас сотни друзей. Я прочту вам стихотворение, которое написал, пока слушал заключительную тираду адвокатов:

Манол Божилов, размазывая слезы по лицу, проговорил:

— И я хочу сказать последнее слово… я, как все…

Бончо Белинский дернул его за рукав:

— Говори, гад! Говори, мерзавец!..

Дали слово Стоянке. Она поднялась. Перекрестилась.

— Вот вам крест, господа, если на брюхе приползете ко мне за куском хлеба, и корки не дам. Хоть золотом осыпьте меня. Вот вам мое последнее слово.

Процесс, по оценке доктора Пеева, вкратце отразил сущность антифашистской борьбы в Болгарии.

— Не имеет значения, из каких побуждений мы ведем борьбу против фашизма, мы, осужденные на смерть.

Мы враги национал-социализма. Мы за жестокое и справедливое возмездие! Мы за миллионы пострадавших от этой власти! И если хотите знать правду, я жалею не нас. Мы несем частицу страданий народа, которая по долгу падает на нас. Я жалею те тысячи невинных, которые еще пострадают, завоевывая победу.

Процесс окончился помпезным выходом состава суда из дверей, напротив которых висел портрет царя Симеона II.