Накануне сочельника, на исходе трудного дня, я осмотрел своего очередного клиента. Им оказался Бродманн – в темном пальто, фетровой шляпе, очках; его губы предательски дрожали. Он выглядел старше, но казался еще более наивным.

– Пьят, – произнес он.

Я держался с ним просто, предвидел, что могут возникнуть проблемы.

– Бродманн, – я просмотрел заявление, – вы едете в Америку.

– Надеюсь. Так что же, вы все время были белым? – встревожился он.

– А вы в таком случае по-прежнему красный? – спросил я.

– Конечно, нет. Они все разрушили. – Он захихикал.

Я зажег сигарету и сказал ему удалиться в комнату для допросов и подождать. Поговорил с двумя молодыми женщинами, которые собирались сесть на британское судно, направляющееся в Ялту, потом встал из-за стола и направился в маленькую комнату. Снег засыпал все окна. Я поздравил Бродманна с наступающим праздником.

– А может, вы едете в Германию? В заявлении сказано, что вы отправляетесь поездом в Ригу.

– Из Гамбурга я могу уехать прямо в Нью-Йорк. – Он выглядел очень испуганным.

Я начал понимать, что значит быть чекистом, ощутил свою власть, но постарался сдержать столь низменное чувство и сел, надеясь, что это успокоит его и он перестанет дрожать.

– Я никогда не был в Германии, – сказал он. – У меня просто такая фамилия. Вы же знаете.

– Красные друзья бросили вас.

– Я был пацифистом.

– И теперь вы решили сбежать подальше от войны? – Я шутил с ним очень мягко, но он, казалось, не понимал этого.

– Здесь больше нечего делать. Ведь так? – Его дрожь усилилась. Я предложил Бродманну сигарету. Он отказался, но несколько раз поблагодарил меня. – Вы всегда служили в разведке? – захотел выяснить он. – И даже тогда?

– Мои симпатии никогда не менялись, – ответил я.

Он бросил на меня восторженный взгляд; так можно было бы восторгаться дьяволом за его хитрость. Я почувствовал прилив нетерпения:

– Я не играю с тобой, Бродманн. Чего ты хочешь?

– Не будьте так грубы, товарищ.