— В Маргейте[489] за такую поездотшку заплатишь бешеные бабки!

Впрочем, она призналась, что будет очень рада, когда мы доберемся до, по ее словам, «Тутти хамона». Вольф Симэн, скребя длинными ногами по земле, угрюмо ехал следом за миссис Корнелиус, он то и дело поглядывал на часы и на солнце. Остальные члены съемочной группы поотстали: они обсуждали окрестности и отмахивались от стаек детей, которые появлялись словно из ниоткуда и предлагали нам тростниковые веера, соломенных скорпионов, огромных живых ящериц или обычные фигурки Баст и Осириса. Я подумал, что где-то здесь скрыт город первобытных людей, которые прячутся в пещерах, изготавливая все эти товары. Неужели бесплодный пейзаж был обманчив, а в подземных туннелях кипела жизнь? Ведь Египет жил за счет своих мертвецов! Но я знал, что это всего лишь фантазия. Позади остались деревни, именно оттуда и приходили тощие дети. Все прочее здесь было посвящено смерти и иному миру. Как люди тут стремились к вечной жизни! И как уязвима эта вечная жизнь оказалась! Когда придет час и души мертвых пожелают вернуться в свои тела, не останется ничего, кроме временных убежищ — огромных немецких домохозяек в плотных прогулочных костюмах или стройных французских гомосексуалистов в новейших парижских нарядах. Можно представить, как смутятся бездомные духи…

Долина Царей выглядит непрезентабельно. Конечно, место выбрали из-за удаленного расположения, а не из-за красоты. Это широкие мелкие вади[490], в стенах которых много столетий выбивали гробницы и помещали туда мумии царей; кое-какие из них сохранились до двадцатого века, когда мы, используя разные сложные методы, нарушили покой, вероятно, последних непотревоженных мертвецов. «Кук» и «Египетское общество» установили ведущие к некоторым гробницам железные и деревянные лестницы, чтобы тысячи туристов, приезжающих сюда каждый год, могли без особого интереса осмотреть то, что не забрали грабители (в основном сохранились настенные росписи), и, посмеиваясь или зевая, оценить странность этого места, ради посещения которого вряд ли стоило терпеть неудобства. Прежде нас сюда добрались немногие путешественники, большей частью из «Немецкой туристической ассоциации»; ночью они установили палатки, надеясь, вероятно, что духи Тутанхамона или Хоремхеба[491] пожелают вернуться на землю, привлеченные ароматами консервированных сосисок и квашеной капусты. Похоже, немцы никаких призраков не увидели; когда мы приблизились, они как раз заканчивали готовить завтрак. О. К. Радонич, который лучше всех в нашей группе говорил по-немецки, выступил вперед, чтобы объяснить, чем мы здесь будем заниматься, и просто попросил их не лезть в кадр. Я заметил, что многие из туристов выглядели довольно мрачно; слова Радонича вызвали у них куда больше интереса, чем звонкие разглагольствования мисс Ученой Наставницы, которая на правильном английском рассказывала о происхождении египетских богов-царей, словно находилась в классной комнате. Даже в Германии, этом бастионе культуры, есть люди, которых современное кинопроизводство интересует больше, чем мудрость и тайны древних камней или творения безымянных художников, открывшиеся лишь их далеким потомкам.