— Боюсь, что как продюсер должен подтвердить: фильм принадлежит моей компании, — говорит сэр Рэнальф. — И наша подруга, присутствующая здесь, конечно, остается нашим главным акционером.

— Полагаю, вы все мне принадлежите. — За вуалью негритянки видна тонкая улыбка. — Я так думаю. Но нам не нужно ссориться. Вы будете хорошо себя вести, я знаю.

Эсме снова шепотом говорит со мной. Она должна сбежать. Она должна добраться до Каира. У меня так много обязанностей. У меня долг перед нашим фильмом. Она перестанет уважать меня, если я брошу фильм. В конце концов, с этой картиной связан и ее шанс прославиться. Мы должны только вернуться в Голливуд — и наше положение обеспечено. Но у нас теперь нет денег. Я смотрю на Квелча. Он бросает на меня смущенный и в то же время ликующий взгляд, и тут мне приходит в голову, что именно Квелч и мог быть настоящим виновником нашего затруднительного положения. Неужели он вынашивал какой-то ужасный план мести с тех самых пор, когда мы с Эсме, единственные, случайно обнаружили его в обществе нубийского мальчика?

— Мы можем пойти на компромисс, — настаивает сэр Рэнальф. — Мы можем еще остаться друзьями и партнерами. В конце концов, у нас есть основа для очень недурного фильма!

— Но он должен изнасиловать девчонку. — Негритянка говорит спокойно, в ее словах — непререкаемая и угрожающая убежденность.

— Да, да, конечно.

Я поворачиваюсь, чтобы проверить узы Эсме. Она крепко прикована цепью к плите. Я кое-что понимаю о сути ловушки, в которую мы попали, но я не в состоянии отыскать легкий способ выбраться.

— Решайся, Максим! — В ее голосе звучит отчаянное напряжение.

Но как я могу решиться? В конце концов, она предала меня. Она была всего лишь маленькой шлюхой, которую я спас из сточных канав Константинополя. Чем я ей обязан? До сих пор она наслаждалась вместе со мной жизнью, которая намного превосходила все ее ожидания. Она родилась шлюхой. Пусть испытает судьбу шлюхи. В душе у меня с прежней силой пылает любовь к моему ангелу, моей сестре, моей розе. Но я не могу допустить, чтобы эта любовь возобладала над здравым смыслом.

— Да. Вам действительно нужно решиться. — Сэр Рэнальф, очевидно, боится негритянки. — В конце концов, теперь вы находитесь по другую сторону закона, дорогие мои. Наркотики и проституция в Египте — это преступления, ха, ха! Власти будут сильно удивлены, если обнаружат белого, занимающегося и тем, и другим.

Сэр Рэнальф, конечно, говорит о себе, но он слишком хорошо защищен и его не поймают, а мы с Эсме уже снялись в фильме. Квелч, несомненно, использует все доказательства, чтобы осудить нас за употребление наркотиков. Хуже того, без денег у нас нет никаких гарантий, что мы когда-нибудь выберемся из Каира. Неужели негритянка выкупила или просто забрала долговые расписки у Квелча? Ясно, что она крепко держала в руках и сэра Рэнальфа, и профессора, а у меня здесь вообще не было никаких друзей. Здравый смысл подсказывал, что Коля давно вернулся к своим делам и теперь уже уехал в Алжир.