Несколько дней спокойно прожили в землянке под домом Николая Михайловича Абраменко. Мария по нескольку раз в день навещала их, приносила еду, рассказывала о новостях. И хотя ничего утешительного она не сообщала, Анна Ивановна была довольна, что они не одиноки в этом полутемном жилье, — кто-то думает и беспокоится о них.

Однажды раздался условный сигнал, и Анна Ивановна встревожилась. В землянку вошли двое мужчин. Один из них — среднего роста, худощавый, лет сорока человек — первым поздоровался и представился.

— Абраменко, — сказал он и, указывая на своего спутника, молодого черноволосого паренька со шрамами на лице, добавил: — а это — Шевченко.

После того как все перезнакомились, пришедшие извлекли из холщового мешка какой-то ящичек, батарейки и стали налаживать радиоприемник. Серик и Борис слезли с нар и подошли к взрослым, с любопытством наблюдая за их работой.

— Хотите Москву послушать? — с улыбкой спросил Шевченко тихонько.

Ребята с недоверием поглядели на него и решили, что он просто шутит над ними. Но на всякий случай неуверенно ответили:

— Хотим.

— Тогда помогайте мне, — сказал Шевченко и сунул в руки Серику провод.

Борис с завистью посмотрел на товарища и тоже схватился за провод.

— Помощники нашлись, Николай Михайлович, — серьезно сказал Шевченко, посмотрел на свои ручные часы и вдруг забеспокоился: — Ого! Через полчаса нужно принимать сообщение. Пусть Мария налаживает свою машинку.

Абраменко быстро вышел из землянки. Пока Шевченко хлопотал у приемника, настраиваясь на нужную волну, вернулся Абраменко. Вслед за ним пришла Мария с ученической тетрадкой и карандашом в руках. Вдруг в приемнике послышалось шипение и знакомый, привычный голос негромко сказал: «Говорит Москва…».

Все затаили дыхание. Голос Москвы особенно взволновал Анну Ивановну, давно оторванную от внешнего мира. Вдруг передача оборвалась. Обеспокоенный Шевченко стал лихорадочно копаться в приемнике, а Николай Михайлович в ожидании глядел на него. Наконец снова послышался четкий голос: «…героическая Красная Армия громит отборные полчища Гитлера. После ожесточенных боев нашими войсками временно оставлен город Н…».

— «Оставлен город Н… Оставлен город Н…», — не сводя глаз с приемника, машинально повторяла Анна Ивановна.

Видя волнение матери, растревожились Борис и Серик. Они поняли, что вести получены тяжелые.

Когда диктор закончил сообщение и приемник затих, все несколько минут еще сидели в тех же позах. Мария подправляла что-то в своей тетради, полной загадочных знаков, крючков и черточек. Она взглянула на Шевченко, и тот коротко бросил: