Чтобы быть уверенным в том, в том, что больной правильно меня поймёт, я пригласил для перевода на грузинский язык моей длинной речи очень деликатного, умного и симпатичного аспиранта Георгия Ахвледиани – тоже родственника… нынешнего президента Грузии, который тогда был министром иностранных дел СССР.

Родственник Сталина не внял моим рассуждениям.

– Не подмажешь – не поедешь! – решил он.

Он сказал нашему аспиранту, что я – плохой доктор, и поспешил в кабинет профессора с конвертом в кармане.

Через полчаса Пирогов вызвал меня:

– Вячеслав Дмитриевич, включите больного Д. в операционный список на завтра. Оперирую я, вы помогаете.

– Анатолий Иванович, гнилой мужик… Да и рака у него нет.

– Ах, Слава, ну что ты! – патетически воскликнул Пирогов – Больной приехал за операцией – он должен её получить.

Дома я излил жене всё то, что я думал про Пирогова по поводу случившегося.

– Откажись от ассистирования! – сказала жена.

– Не всё так просто, милая. Сегодня я откажусь, а завтра-послезавтра и весь месяц он не только не даст мне оперировать, он меня даже в ассистенты не поставит.

Во время операции мы встретили плотные спайки в корне левого лёгкого. При подходе к первой артериальной сегментарной ветви верхней доли, подлежащей удалению, была повреждёна левая лёгочная артерия. Потеряли очень много крови – литра три. На Пирогова было жалко смотреть – пот капал с носа. Подозреваю, что у него и штаны были мокрые.

Всё завершилось пневмонэктомией – удалением всего левого легкого. То, что мы вышли из операции с живым больным – заслуга анестезиолога.

Я не переставал удивляться Пирогову – даже после такой говённой ситуации он принял приглашение родственников на ужин в ресторане!

– Слава, Зураб, вы едете со мной!

Я попытался отказаться, но Зураб сказал, что родственники подумают, что операция была плохо сделана – таков обычай! Да и жрать, честно говоря, хотелось.

На халявном ужине Пирог токовал в обычной манере. Ещё бы – не каждый день родственников Сталина приходиться оперировать!

Я пришёл домой и позвонил в отделение интенсивной терапии ВОНЦ АМН СССР, откуда мне сообщили, что наш больной умер – пневмонэктомия да ещё с такой кровопотерей и гемотрансфузией для него оказалась непереносимой.

Нд-а-а… Можно сказать: купил себе мужик операцию.

Печальная история имела смешное продолжение.