Но через неделю опять срыв – падает сатурация крови кислородом, растёт концентрация углекислоты в крови, падает давление… Сестра реанимации говорит: «Доктор Ортега сказала, чтобы я звала вас».
Мысленно возмущаюсь: «Ни фига себе, Мария! Это ж твоя работа, милый мой анестезиолог! Ты ж именно за это пишешь счета в медицинскую страховку. Я же ни черта не смыслю во всех этих дыхательных аппаратах – в институте не доучили, в онкологических центрах этим занимались анестезиологи-реаниматологи, в африканском буше у меня таких аппаратов не было».
Прихожу… Честно расписываюсь в своей несостоятельности перед сёстрами, и мы начинаем вместе пытаться что-то сделать. Настраиваем аппарат «искусственное лёгкое» на увеличение количества вдохов-выдохов – это должно снизить концентрацию углекислоты и повысить концентрацию кислорода в крови. Опять делаю бронхоскопию – просветы бронхов свободны, вся лёгочная вода – на периферии органа.
Для согласования своих скудных мыслей по поводу дозы сердечных препаратов бужу доктора Янаша – он тоже получает деньги за ведение больного в реанимации. Ни одно из моих усилий не привело к улучшению состояния больного. В семь утра его смотрели и Мария Ортега, и доктор Янаш – каких-либо кардинальных решений не последовало.
Среди прочего я записал в историю болезни: «Резервы больного исчерпаны».
Прошу сестру пригласить родственников. Мне приводят мать. Усаживаем старушку в кресло, и я начинаю читать ей отходную по её сыну: «Мать, твой сын поступил слишком поздно. К его лечению, кроме меня, были привлечены лучшие доктора города. Мы три недели лечили его в лучшем отделении госпиталя с наиболее тренированными сёстрами, с применением «искусственной почки», искусственного питания, переливания крови и её составных частей, лучших лекарств…
И хотя фонды медицинской страховки были исчерпаны, мы продолжали делать всё, что было в наших силах. Я верю, что ты, мать, и вся твоя семья день и ночь молились за сына. Твой сын ещё жив, но уже появились признаки того, что его жизненные резервы исчерпаны. Мы будем продолжать лечение, но я не хочу давать тебе ложной надежды. Наверное, так угодно Богу».
Через три часа больной умер.
177. Повезло этому Рындину
177. Повезло этому Рындину
Кто-то из друзей моей дочери обронил на её описание нашей жизни в ЮАР типа: «повезло твоим старикам!»
Интересная «точка понимания»… Наверное, человек не читал ни про мои годы в медицинском училище в Потешном переулке, ни про мою работу санитаром в 1-й градской, ни про службу в армии, ни про работу фельдшером, ни про военно-медицинскую академию и 2-й мед, ни про две диссертации, ни про годы по 8– 10 дежурств в месяц в московских больницах, ни про Нигер, ни про Луанду и полные ужаса три месяца в центре воюющей Анголы, ни про учёбу медицине заново на английском языке в Свазиленде, ни про экзамены…