– Как бы доктор не пожаловался на тебя Государю, он же из его лекарей.

– А ты так и передай немцу, пусть жалится сколько и кому угодно.

– Понял. Значит, Осип Горбун у тебя?

– У меня.

– Ну и хорошо, пущай тут и остается, а то от него шума слишком много.

Савельев улыбнулся и сказал:

– Да, что-что, а шум Осип поднять может.

– И не говори, князь. Ну, пошел я.

– Ступай с Богом.

Помощник полевого доктора ушел.

Горбун выбрался из-за саней и заявил:

– Благодарствую, Дмитрий Владимирович, освободил ты меня от пыток этого немецкого лекаря.

– Но предупреждаю, Осип, увижу, что худо с тобой, отправлю немедля обратно.

– Как скажешь, князь, так и будет.

Горбун остался в дружине.

Во время похода Влас Бессонов тоже немного отошел. Этому способствовало и его общение с сыном погибшего сапожника Петькой Тукиным. Они часто бывали вместе, разговаривали. Парень рассказывал Власу о гибели матери и сестры, тот ему – о своей истории с панночкой.

Изо дня в день войско приближалось к Москве. В столицу оно прибыло довольно морозным утром в конце марта. Встречать царскую рать вышел весь город.

Только особая дружина прошла окольными путями, тут же разделилась и разъехалась по подворьям. Петра Тукина забрал к себе Гордей Бессонов.

Савельев попрощался с князем Крыловым и подъехал к своему дому. А там никого не было. Жена с сыном и прислуга ушли на край улицы встречать всю дружину. Пришлось Дмитрию самому открывать ворота, заводить коня в стойло.