— Ничего! Мы еще не умерли, Ван Штиллер! Даже, как видишь, идем искать завтрак, чтобы поддержать наше существование. Пошли, черный кум. Если встретим какого-нибудь медведя, уступаю тебе честь оглоушить его дубиной.

Кармо, который даже в самых тяжелых обстоятельствах не терял своего хорошего настроения, вооружился суковатой палкой и решительно направился в лес в сопровождении негра.

Углубившись в чащу метров на триста-четыреста, они остановились, чтобы прислушаться. Над верхушками деревьев летали птицы, слышался щебет и писк, но внизу все было тихо — ни шелеста, ни шороха.

— Ничего не видишь, черный кум? — спросил Кармо негра.

— Не вижу ничего, кроме летающих белок, — ответил великан, внимательно осматривая стволы сосен. — Они хороши, но их очень трудно поймать.

— Что? — воскликнул Кармо. — Я видел в этих краях птиц, которые не летают, но белки, которые имеют крылья, — это, по-моему, уже слишком. Признайся, черный кум, ты разыгрываешь меня?

— Можешь посмотреть на них. Взгляни на ту сосну, которая выше всех остальных. Разве ты не видишь их?

Кармо взглянул на дерево, указанное негром, и должен был признать, что черный кум ничего не придумал. Среди веток огромного дерева в самом деле резвилось множество белок, которые развлекались, перелетая на ближайшие деревья.

Они были не крупнее обычных мышей, с серебристо-серой шерсткой вверху и белой внизу, с малюсенькими черными ушками, с розовой мордочкой и прекрасным густым хвостом. Эти ловкие зверюшки имели на боках нечто вроде перепонки, которая соединялась с задними лапами и, раскрываясь, позволяла им совершать перелеты в сорок-пятьдесят шагов.

— Никогда не видел ничего подобного! — воскликнул Кармо, который с изумлением следил за ними. — Жаль, что у нас нет ружья.

— Откажемся от этого завтрака, кум, — покачал головой негр. Он не про нас.

— Найдем получше?

— Тихо!

— Услышал какого-нибудь медведя?

— Крик орла.

— Нашими палками его не оглоушить, кум. Пошли искать что-нибудь другое.

— Это крик орла-рыболоваnote 2, белый кум.

— И что из этого?

— А то, что в его гнезде мы найдем свой завтрак.

— Яичницу?