— Порезать пленников на колбасу.

— Вовсе нет: прибегнуть к их помощи, чтобы заставить плясать на реях, а еще лучше — под реями, экипажи барказов.

— Но мы их еще не захватили в плен.

— О!.. Подождите немного.

Тем временем фрегат приблизился на расстояние выстрела. Оба барказа, обманутые развевавшимся на гафеле бизань-мачты испанским штандартом, продолжали приближаться.

Короткая, сухая команда послышалась с мостика пиратского судна.

— Бортовой залп!

В одно мгновение испанский флаг спустили, заменив его французским и английским флагами, и целый ураган ядер обрушился на оба барказа, лишив их мачт и сгладив палубу, как у понтонов.

Один барказ сразу же загорелся и пылал как кусок сухого дерева; огонь дошел до порохового склада; с ужасающим грохотом взорвался порох, высоко подняв верхнюю палубу, развалив корму и отправив в воду левый и правый борта.

Зато второй барказ мужественно противостоял атаке, яростно отстреливаясь из двух своих орудий, единственных имевшихся на борту.

Сопротивление продолжалось всего несколько минут, потому что на помощь флибустьерам поспешили оба их корабля, открывших адский огонь по двум несчастным суденышкам.

Пылавший барказ пошел на дно, другой был взят на абордаж и быстро прекратил сопротивление.

Однако в сражении получили тяжелые ранения двадцать два флибустьера, и среди них — Тасли, который был задет отравленной пулей и умер несколько дней спустя.

Флибустьеры, озлобленные столь тяжелыми потерями, а также обнаружившие огромную кучу веревок, предназначенных для виселиц, не оставили в живых ни одного человека из находившихся на втором барказе, несмотря на протесты графа ди Вентимилья.

Гордые такими успехами, флибустьеры в тот же день взяли курс на Тарогу. Оттуда они собирались заняться освобождением по меньшей мере пяти своих пленников, томившихся в панамских тюрьмах.

Сначала они намеревались нагло приблизиться к богатому городу и попытаться взять его штурмом. Однако, узнав о том, что сильная эскадра покинула перуанские порты с намерением раз и навсегда покончить с корсарами, решились отправить гонца в Панаму и потребовать от председателя Королевского суда быстрой выдачи пятерых пленников и дочери Красного корсара, угрожая в случае отказа убивать за каждого пленника четверых испанцев, попавших в руки корсаров.

Председатель суда послал к флибустьерам чиновника, устно передавшего сожаление судьи, что он ничего не может поделать, но в то же время обратился к епископу Панамы, пытаясь узнать, позволено ли ему вступиться по меньшей мере за французов, всегда остававшихся в католической вере.