— В колледже я всё никак не мог понять, почему ты не поехала учиться на пилота, несмотря ни на что. Но радовался, что мы и дальше сидели за одной партой. А потом ты стала квартирмейстером… Мне было больно видеть, как ты губишь свой талант и не вылазишь из кабинета. Так что, когда ты сказала, что пойдёшь на пилота, я решил сделать всё возможное, чтобы помочь тебе. И если бы ты начала сомневаться в своём решении, то, честное слово, я бы сам доставил тебя к столу приёмной комиссии и заставил их тебя зачислить.

Я внимательно слушала его слова и думала, как такое возможно. Как он мог так тонко чувствовать, что мне необходимо? И так ратовать за мою мечту, когда я сама начала о ней забывать…

— Ты должна быть пилотом, а не мучить себя тонной бумаг.

— Откуда ты знал это?

Парень обезоруживающе улыбнулся, посмотрев на меня.

— Это же очевидно.

— Остальные не заметили. Никто, кроме тебя, — добавила я, внимательно глядя в лицо самому близкому другу.

— Что ж… Тогда я должен сказать то, с чего начался этот разговор. Это очевидно по одной простой причине, — с этими словами парень аккуратно взял меня за руку, отчего по телу пробежала приятная дрожь. Подняв глаза, я встретилась зрачками с его предгрозовым небом, и невольно затаила дыхание — Я люблю тебя, Габриэлла.

Время замедлилось для меня, а все детали наконец–то сложились в единый механизм. Шестерёнки стали активно крутиться, разливая по телу необычайно радостное чувство. Оно было похоже на то, когда получаешь самый ожидаемый подарок и пьёшь действительно вкусный какао одновременно. Когда зажигаешь ароматическую свечу, которую берёг для особого случая, и слышишь первые капли дождя, бьющие в окно. Или, когда управляешь дирижаблем и точно знаешь, что всё будет хорошо. А точнее — как все эти и ещё с сотню приятных моментов разом.

Словом, это ощущалось как самое настоящее счастье.

Я тут же бросилась ему на шею, и он крепко обнял меня в ответ. Внутри бушевало множество эмоций, они переполняли меня и лились через край, захлёстывая с головой. Я глубоко вдохнула уже привычный запах древесины и чернил, исходивший от его шинели, прошептала ему на ухо:

— И я тебя, Дрейк! — Отстранившись, заглянула в его небесные глаза, светящиеся той же радостью, что горела у меня внутри. — Я тоже тебя люблю!

Парень был выше меня на целую голову, и даже чтоб коснуться губами моего лба, ему пришлось немного наклониться. Но в этом жесте было столько нежности, что я невольно прикрыла глаза, задержав дыхание — так, словно иначе могла разрушить момент.

Я положила голову парню на грудь, и, чувствуя, как он обвил меня руками в ответ, не могла перестать улыбаться. Я слышала, как бьётся его сердце, и с трудом верила, что среди множества людей этого мира оно выбрало любить именно меня. И моё сердце отвечало ему взаимностью.