Мюллер карточным способом пролистнул подготовленную мною подборку и сказал:
— Мне кажется, коллега Казен, что вы воспитывались у иезуитских монахов и способны любого человека заставить плясать под вашу дудку.
— Что вы шеф, — улыбнулся я, — только врагов государства.
— Вот-вот, — сказал Мюллер, направляясь в сторону дома, — пошевеливайтесь, господин штурмбанфюрер, а то не доживёте до следующего чина.
Глава 19
Глава 19
— Герр Александер, — окликнул Мюллер деда Сашку, который о чем-то секретничал с экономкой. Экономка упорхнула как бабочка, а дед был в полной готовности внимать, — что вы можете сказать вот об этом, — и положил перед стариком веер фотографий людей в форме, потому что людей не в форме в Германии практически не было.
Дед стал внимательно смотреть на отпечатанные в типографии снимки, как будто это популярные киноактёры и их нужно любить и уважать.
— О-о-о, а вот этот не жилец, прости мя Господи, недолго осталось, с полгода, не больше, — крестясь сказал герр Александер, указывая на фотографию Гейдриха. — А мущщина видный, генерал, похоже, только опасный очень. Многие люди вздохнут, когда он умрёт. Княжеская корона над ним, то ли царь, то ли властитель какой-то (Гитлер назначил его исполняющим обязанности рейхспротектора, можно сказать — владетельного князя — Богемии и Моравии). С неба ангелы спустятся и с ними смерть его придёт.
— А вот он, генерал, который войну эту придумал и он в плен попадёт вместе со своей армией, — торжествующе сказал дед Сашка, указывая на фотографию Фридриха Паулюса. — Его наградами осыплют с головы до ног, а у него глаз будет дёргаться, и морозы его и всю армию донимать будут. Он и сдастся, чтобы людей своих спасти. А этот вот не генерал, хотя в форме, — указал дед на фотографию Мартина Бормана, — хитрый как змей и не дурак выпить, по бабам ходок большой, хотя и семья есть. Власть у него немеряная. Всё исподтишка делает, через других, может стать хорошим другом, если ему будет выгодно, так же легко и раздружится, если надобность в этом отпадёт. Вхож в самые высокие кабинеты и как тень за самым большим ходит. В первые лица не лезет, все за спиной держится. С ним можно любые фигуры валить. Он из любой истории вывернется. Долго жить будет.
— А это вот тот, что Москву мог захватить, — сказал дед, показывая на фотографию фон Бока, — вишь, лицо какое вострое, видит, куда нужно идти и идёт туда скоро. По всем статьям победитель, да только не дадут ему победы. Потом вообще в отставку отправят. Как война закончится, так он и умрёт.