Исходя из этих двух предположений, вряд ли стоило сомневаться, что Шнейдеру можно доверить командование «Каури». Кай Шань был уверен, что сумеет принудить этого человека действовать в соответствии со своими желаниями.

Когда Шнейдер и Шмидт, покинув их, направились к собственному лагерю, оба почувствовали огромное облегчение, которое давно уже не испытывали. Появился вполне осуществимый план уплыть с острова на годном для плавания судне. Конец их тяжкому труду – не надо больше строить лодку, не будет риска погибнуть на грубо сколоченной самодельной посудине, на которой шансы добраться до материка и пойти ко дну примерно равны.

Кроме того, им была нужна помощь, чтобы захватить в плен женщину, а вернее, двух женщин: Момулла, узнав, что в другом лагере есть туземка, заявил, что и ее надо тоже взять с собой.

Когда Кай Шань и Момулла входили в лагерь, они успели решить, что Гаст им больше не нужен. Они прошли прямиком к палатке, где ожидали увидеть шведа. Возможно, всем было бы удобней оставаться на борту шхуны, но мятежники решили, что разбить лагерь на берегу будет безопаснее.

Каждый из членов команды понимал: в сердце другого может таиться измена и сходить на берег, оставляя «Каури» в распоряжении остальных, более чем рискованно. Потому команда жила на берегу, разрешая подниматься на борт судна лишь двоим-троим зараз.

Подходя к палатке Гаста, маори тронул острие длинного ножа своим грязным мозолистым пальцем. Швед едва ли почувствовал бы себя в безопасности, заметь он этот многозначительный жест или если бы ему удалось прочитать мысли, проносившиеся в голове маори. Гаст в тот момент находился в соседней палатке кока, за несколько футов от его собственной. Он слышал приближающиеся шаги Кай Шаня и Момуллы, хотя, конечно, не подозревал, что это имеет для него какое-то особое значение.

Однако случилось так, что он выглянул из палатки в тот самый миг, когда Кай Шань и Момулла подходили к его жилищу, и заметил нечто заговорщицкое в их движениях, что плохо вязалось с дружественными намерениями. Когда же эти двое крадучись вошли внутрь, Гаст заметил длинный нож, который Момулла прятал за спиной.

Глаза шведа широко раскрылись, волосы на голове зашевелились. Несмотря на загар, он весь побелел от ужаса. Гаст стремительно выбежал из палатки кока: швед был не из тех людей, которым надо подробно растолковывать чужие намерения, и без того вполне очевидные.

Он был убежден, словно слышал об этом своими ушами, что Кай Шань и Момулла пришли его убить. Тот факт, что он один умел управлять «Каури», до недавнего времени был для него достаточным основанием чувствовать себя в безопасности, но, очевидно, произошло что-то, о чем он не знал, и теперь его сообщники сочли нужным с ним разделаться.