– Он только что поел.
Пол усмехнулся:
– Все в порядке. Что хотите услышать?
– Что угодно! – воскликнул Квентин.
– Это я могу, – ответил Пол, допивая вино.
Они перешли в гостиную, Пол сел за «Безендорфер», а остальные устроились на диване и креслах. Он старался не смотреть на Ванессу, но ничего не получалось. Она наблюдала за ним, и ее зеленые глаза блестели на свету. Он занес руки над клавишами, и грянула мощная аранжировка «Рапсодии в стиле блюз» Гершвина, от которой зазвенели окна и все засмеялись. После этого он сымпровизировал переход на «Пианиста» Билли Джоэла.
– Это нужно петь, – сказал Тед, хлопая в ладоши. – Это одна из моих любимых песен.
Пол покачал головой, но Ванесса поддержала его:
– Спойте нам, Пол.
Он поднял брови в притворном смятении, но не смог отказать ей, поэтому напрягся и запел, стараясь изо всех сил. Текст песни Пол знал, но до такого высоко регистра, как в оригинале, он не дотягивал, поэтому вынужден был перейти на фальцет. Это не имело никакого значения. В те минуты он потерял всякое чувство неловкости. Он дарил голос музыке, а музыка дарила голос мелодии его сердца.
Когда прозвучал финальный аккорд, он ответил на их аплодисменты кривой усмешкой. Затем посмотрел на Квентина и сказал:
– Все, с меня хватит. Теперь ваша очередь.
Молодой человек обменялся взглядом с Ванессой:
– Мам, поможешь мне?
– Ты и правда этого хочешь? – неохотно спросила она.
Он кивнул:
– Давай сыграем «Шехерезаду».
– Хорошо, – уступила она, и они направились к своим инструментам.
Пол словно загипнотизированный наблюдал за тем, как Ванесса положила скрипку под подбородок и вывела первые тревожные ноты прелюдии. Потом вступил Квентин, и ноты посыпались из рояля, как искры из огня. Они исполняли сонату, ее пальцы танцевали по грифу, его – по клавишам, пока солнце у них за спиной садилось за деревья. В их игре было какое-то единение, которое говорило о чем-то большем, чем музыка. «Они живы, – подумал он, заметив одинаковое выражение удовольствия на лицах матери и сына. – И они едины».
Когда они закончили, Тед воскликнул: