— Очень хорошо. Мне нужно кое-что для украшения этой каюты, понимаешь? Зеркало, да побольше. Занавески. Изящные стульчики. Возможно — как эта штука называется? пуфик. Всё, что подойдёт для молодой леди.

— Да, сэр. Я прекрасно вас понял. В каком стиле, сэр? Шинуазри, классика, Директория?

— В самом лучшем стиле, Моллет. А если сможешь подобрать несколько картин, то вообще прекрасно. С тобой отправится Бонден и проследит, чтобы всё было без этих казначейских штучек, никаких Рафаэлей вместо Рембрандтов. Кошелёк будет у него.

Последние дни пребывания Стивена на «Лайвли» были полны скуки и томления духа. Каюту снова и снова отскребали, она провоняла краской, пчелиным воском и скипидаром, парусиной; обе койки по-разному перевешивали по нескольку раз в день, расставляя вокруг них герань в фитильных кадках; и вся она стала запретной территорией, за исключением пространства, где ему приходилось спать в неприятно близком соседстве с Джеком, который храпел и кашлял всю ночь напролёт. И в то время, как общая атмосфера на корабле всё больше напоминала «Поликрест» накануне мятежа — мрачные взгляды, ропот — его капитан пребывал в назойливо-приподнятом настроении: смеялся, щёлкал пальцами и тяжело скакал по палубе. Женатые офицеры смотрели ему вслед со злобным удовлетворением, остальные — с неодобрением.

Стивен добрался до дома адмирала Хэддока и уселся вместе с Софи в беседке с видом на залив Саунд.

— Вы найдёте, что он очень изменился, — заметил он. — Возможно, вы в данный момент так не думаете, но на самом деле он во многом растерял свою прежнюю весёлость. По сравнению с собой прежним он стал мрачен и менее дружелюбен. Я особенно это заметил на этом корабле — он больше сторонится офицеров и команды. С другой стороны, он переживает разочарования более терпеливо, чем прежде; ровнее относится ко многим вещам. Действительно, должен заметить, что прежний мальчишка теперь почти исчез — определённо, пиратского молодечества времён начала нашего знакомства уже не увидишь. Но когда человек начинает изображать зрелость и нечувствительность, складывается впечатление, что он непременно становится безразличен ко многим вещам, которые приносили ему радость. Разумеется, я не имею в виду вашу милую компанию, — добавил он, заметив тревогу в её глазах. — Честное слово, Софи, вы выглядите сегодня восхитительно, — сказал он, прищуриваясь и вглядываясь в неё. — Ваши волосы… вы, видимо, их причесали? Так вот, в итоге мы имеем то, что как офицер он стал лучше, а как человек — скучнее.

— Скучнее? О, Стивен.