— О, Боже мой! — воскликнул Ванслиперкен, упав лицом на палубу.

— Как изменник своему правительству и как изменник по отношению к нам, вы подлежите одинаково смерти через повешение, — продолжал сэр Роберт. — Итак, готовьтесь умереть! Даю вам пятнадцать минут для того, чтобы вы могли примириться с Богом.

— Ребята, — сказал Рамзай, — подите, отыщите веревку и приготовьте, что надо!

Пока несколько человек возились с приготовлениями для повешения Ванслиперкена, как раз против той мачты, на которой для него виселицу, какая-то долговязая женщина готовила другую виселицу.

Сэр Роберт стоял все время с часами в руках и следил за движением стрелок.

— Вам остается еще пять минут времени, сэр! — проговорил он наконец.

— Пять минут! — воскликнул Ванслиперкен, вскочив на ноги. — Пять минут! Всего только пять минут. Нет! Погодите! У меня много золота, очень много, я могу купить себе жизнь… Возьмите его и пощадите меня!..

— Целые горы золота не могли бы спасти вас! — мрачно ответил Барклай.

— О-о… Кому же я оставлю все свое золото?! Надо расстаться с ним! Как это ужасно!..

— Надеть ему петлю на шею! — приказал Барклай. — Вам остается еще 2 минуты, сэр!

Капрал ван-Спиттер, который, как известно, был любитель всякого рода пыток и казней, собственноручно накинул петлю на шею Ванслиперкена.

В этот момент долговязая женщина появилась наверху ступени лестницы, волоча за собой на веревке Снарлейиоу, упиравшегося изо всех сил. С помощью Джемми Декса виселица для собаки была теперь тоже готова, и на шею ненавистному всем псу накинули петлю.

При виде Снарлейиоу Ванслиперкен разом забыл о всем; он только и видел ее, только и думал о ней…

— Моя собака! — воскликнул он душу раздирающим голосом, — Женщина, оставь мою собаку! Как ты смеешь дотрагиваться до нее!

Вдруг женщина быстрым движением сорвала с себя чепец и платок, окутывавший ее стан и плечи, и повернулась лицом к лейтенанту.

— Костлявый! — воскликнул в один голос весь наличный экипаж «Юнгфрау».

— Боже милосердый! Боже правый!.. Пощади! Помилуй! — восклицал, не помня себя от ужаса, Ванслиперкен.

— Как вижу, вы теперь узнали меня, сэр! — насмешливо произнес Костлявый.

— Неужели море отдает назад свои жертвы? Разве мертвые воскресают? — лепетал совершенно обезумевший Ванслиперкен.

— Нет, я никогда не умирал и никогда не утопал благодаря той диете, на которой вы всегда держали меня. А так как вас теперь, как вижу, сейчас повесят, то я, как добрый христианин, от души прощаю вас, но только при условии, если вас повесят, не иначе!