ГЛАВА LII. Из Портсмута в Шербург, а оттуда в Амстердам

Мало кто из людей не примиряется даже с самым заклятым своим врагом после того, как этот последний перестал принадлежать к числу живых; смерть примиряет все! И никто из присутствующих не мог теперь смотреть без содрогания на предсмертные муки Ванслиперкена. Но один человек изо всей этой толпы ни разу даже не взглянул в ту сторону, его занимал исключительно только Снарлейиоу, его естественный враг, как он говорит, это исчадие ада, это дьявольское отродье, не раз возбуждавшее даже в нем самом суеверный страх.

— Наконец-то, — со вздохом облегчения промолвил Костлявый, — наконец-то я тебя сжил со света, и на этот раз ты уж не оживешь и не вернешься сюда смущать нас! Говорят, что у кошек девять жизней, ну, а у этой собаки их было по меньшей мере девятнадцать!

В продолжение четверти часа, пока тела повешенных болтались на виселицах, на палубе куттера царила мертвая тишина. Налетел ветерок и зарябил поверхность воды легкою рябью. Это было настолько важно для якобитов, что нельзя было терять ни минуты. Сэр Роберт собрал вокруг себя всех людей экипажа «Юнгфрау» и заявил им, что намерен немедленно отправиться с их судном в Шербург, высадить там всех своих и выгрузить их имущество, после чего он предоставит им вернуться в Портсмут. Единственное требование, какое он теперь предъявлял к ним, это чтобы все они были спокойны и покорны во время пути, на что Кобль от имени всего экипажа отвечал, что им довольно трудно было бы бунтовать при данных условиях, когда контрабандистов впятеро больше, чем матросов, кроме того, они не питают к ним никаких враждебных чувств. И хотя они, конечно, сожалеют о случившемся, так как многие из их товарищей пострадали и поплатились жизнью, но это дело военное; они нападали по приказанию начальства, а теперь, когда их разбили, победители вольны делать с судном, что им угодно; в Портсмут они еще всегда успеют вернуться.

— Ну, а теперь, ребята, перережьте эту веревку и спустите труп в море! — докончил сэр Барклай.

— Только эту пусть не перерезают! — запротестовал Костлявый, — я ей еще не доверяю, этой чертовой собаке! Нет! Джемми, притащи сюда балласт, да потяжелее! Я привяжу его ей на шею и только тогда успокоюсь, когда спущу ее на самое дно!

Джемми исполнил просьбу: трупы были спущены в море.

— Ну, теперь я надеюсь, что она никогда не будет больше кусать меня, хотя, конечно, как знать!.. А теперь пойду-ка я вниз и оденусь, как подобает доброму христианину, который родился не для того, чтобы носить юбки! — проговорил Костлявый.