– Если бы он захотел, думаю, он бы смог. – Касиги пригубил бренди. – Как и вы можете помочь нам. Мой председатель просил передать вам приветы и упомянул вашего общего друга Иэна Данросса. – Он увидел, что глаза Гаваллана отреагировали на это имя, и добавил: – Они ужинали вместе два дня назад.

– Если я могу помочь… а в чем именно заключаются ваши проблемы? – И в чем подвох, и во что мне это встанет? – думал Гаваллан. И где Иэн? Три раза я пытался связаться с ним и все время неудачно.

– Мне как можно быстрее нужны на заводе «Иран-Тода» три 212-х и два 206-х по контракту на один год. Совершенно необходимо, чтобы завод был достроен, и местный комитет обещал мне полную поддержку – если мы возобновим работы немедленно. Если немедленно не получится, это будет катастрофа.

Вчера вечером главный инженер «Иран-Тода» Ватанабэ прислал ему зашифрованный телекс. «Глава комитета Затаки словно обезумевшая акула из-за побега S-G. Его ультиматум: либо мы немедленно возобновляем строительство – для чего нам необходимы вертолеты, – или будет поднят вопрос о немедленной экспроприации и национализации всего завода, и „все иностранцы здесь понесут наказание за измену“. Час „Ч“ назначен после молитвы на закате в воскресенье, четвертого числа, когда я должен предстать перед комитетом. Прошу указаний».

Срочные телефонные звонки в Осаку и Токио только взбесили Касиги еще больше.

– Ёси, мой дорогой друг, – с уничтожающей вежливостью сказал его родственник и повелитель Хиро Тода, – я провел консультации с синдикатом. Мы все согласились, что нам очень повезло, что ты находишься там, непосредственно на месте. Тебе и карты в руки. Мы совершенно уверены, что ты разрешишь эти проблемы – до того, как уедешь оттуда.

Смысл был кристально прозрачен: решай или можешь не возвращаться.

Остаток ночи он провел, пытаясь отыскать выход из сложившегося положения. Потом, на рассвете, он вспомнил случайно оброненное японским послом замечание о новом иранском после, которое давало ему в руки возможное средство решения проблемы крайнего срока для Гаваллана и своей собственной дилеммы.

– Если говорить совершенно прямо и откровенно, – произнес он и едва не рассмеялся вслух от невозможной глупости этой фразы, столь тем не менее необходимой во всех западных переговорах, – мне нужен план к закату завтрашнего дня и ответы к закату завтрашнего дня.

– Почему именно к этому сроку, позвольте вас спросить?

– Потому что я принял обязательства перед другом, которые я должен соблюсти, что вы, разумеется, поймете, – ответил Касиги. – Поэтому над нами обоими висит крайний срок, один и тот же. – Тут он счел, что нужный момент наступил, и резко подсек, чтобы крючок надежно зацепился. – Если вы поможете мне, я бы всегда был за это благодарен. Разумеется, я сделаю все, что смогу, чтобы убедить нашего посла помочь вам в любом случае.