Ваормунд, возвышаясь надо мной, плюнул мне в лицо.

— Лорд Этельхельм хочет поболтать с тобой, — сообщил он, — а его племянник желает послушать, как ты кричишь.

Я не ответил. Рот заполняла кровь, одно ухо болело, я покачивался от головокружения. Наверное, я посмотрел на него одним глазом, потому что второй наполовину закрылся, и помню, как он снова плюнул и загоготал.

— Король Эльфверд заставит тебя визжать. Он в этом деле мастер.

Я продолжал молчать. Это взбесило его. Оскалившись от ярости, он пнул меня в живот. Я сложился пополам, не в силах вдохнуть, он ухватил меня за волосы и дернул.

— Король хочет убить тебя, — прорычал верзила, — я облегчу ему работу.

Сжав мою челюсть, он силой открыл ее, помедлил, потом плюнул мне в рот. Это его позабавило.

Он кинул Осиное Жало в ножнах одному из своих людей, но пояс с ножнами Вздоха Змея оставил при себе. Потом снял свой пояс с мечом, передал его высокому воину и препоясался моим. Приняв Вздох Змея у дружинника, разоружившего меня, он провел пальцем по клинку.

— Мой! — произнес он, почти кудахча от радости. — Мой!

Я едва не заплакал. Вздох Змея! Я владел им почти всю свою жизнь, равных этому мечу было не сыскать во всем мире. Этот клинок выковал Элдвульф Кузнец, над ним сотворили заклятия воин и женщина, а теперь я его потерял. Я смотрел на блестящее яблоко со сверкающим в нем крестом Хильды и чувствовал отчаяние и бессильную ненависть.

Ваормунд приложил лезвие моего собственного меча к моей шее, и на краткий миг мне показалось, что ярость подтолкнет его рассечь плоть, но вместо этого великан еще раз плюнул и сунул Вздох Змея в ножны.

— Возвращаемся на дорогу! — скомандовал он своим. — По коням!

Им предстояло ехать на восток, чтобы найти большую дорогу, а по ней отправиться на юг, в Лунден. По тому самому римскому тракту, который мы пересекли этим утром. Ваормунд провел своих через брешь в живой изгороди, поросшую со всех сторон терновником, и шипы впивались в меня, пока я тащился за его жеребцом.

— Эрслинг, топчи дерьмо от моей лошади! — крикнул мне Ваормунд.

Я брел, шатаясь, вниз по склону, оставшаяся после сенокоса стерня ранила мне ноги. Впереди ехали двадцать воинов, потом Ваормунд, а замыкали строй еще двадцать всадников. Два дружинника, оба с копьями, пристроились по бокам от меня. Был почти полдень, солнце стояло высоко и пекло, дорогу прочерчивали колеи с засохшей грязью. Мне хотелось пить, но все, что я мог проглотить, была кровь. Я споткнулся и протащился за конем с десяток шагов, обдираясь о комки земли и камни. Наконец Ваормунд остановился, обернулся в седле и расхохотался, глядя, как я с трудом поднимаюсь на ноги.