— А как вас звали, прежде чем вы ушли в монастырь? — спросил Шаман. Он заметил, что она задумалась, а отец бросил на него хмурый взгляд, и понял, что сказал бестактность, но Мириам Фероция ответила на вопрос.

— Когда я жила в миру, меня звали Андреа. — Она встала со стула, подошла к полке и сняла с нее книгу. — Возможно, вы захотите взять ее, — сказала она. — Ее написал Дэвид Рикардо, английский экономист.

Шаман в ту ночь не ложился спать допоздна: он зачитался. Кое-что в книге было тяжело понять, но он увидел, что Рикардо приводит доводы в пользу свободной международной торговли, на чем настаивал и Юг.

Когда он наконец заснул, то увидел Христа на кресте. Ему приснилось, что длинный орлиный нос мученика постепенно становится короче и шире. Кожа потемнела и покраснела, волосы стали черными. У него выросла женская грудь с большими темными сосками, украшенная руническими символами. Появились стигматы. Во сне, даже не считая, Шаман понял, что ран ровно одиннадцать, и, пока он смотрел, кровь хлынула из ран, стекла по телу и закапала с ног Маквы.

44

Письма и записки

Весной 1860 года на овечьей ферме Коулов родилось сорок девять ягнят, и все члены семьи принимали роды и кастрировали новорожденных. «Отара растет с каждой весной, — с волнением и гордостью сказал Олден Робу Джею. — Вам придется объяснить мне, что вы собираетесь делать с такой оравой».

Выбор у Роба Джея был невелик. Забить они могли лишь нескольких. Предлагать соседям купить мясо — бессмысленно, потому что те и сами выращивали животных на убой. Везти мясо в город, на продажу — оно, конечно же, успеет протухнуть. Живых животных можно и перевозить, и продавать, но это было сложно и требовало времени, сил и денег.

— Овечья шерсть очень ценится, если сравнивать ее с мясом, — наконец заявил Роб Джей. — Думаю, лучше всего будет и дальше увеличивать поголовье и зарабатывать на продаже шерсти, как всегда поступала моя семья, еще там, в Шотландии.

— Ага. Ну, тогда возни с ними будет больше, чем раньше. Придется нанимать еще одного работника, — настороженно ответил Олден, и Шаман подумал: а говорил ли Алекс о своем желании убежать Олдену? — Дуг Пенфилд не прочь поработать на вас, но не весь день. Он мне сам сказал.

— Думаешь, он хороший человек?

— Конечно, хороший; он родом из Нью-Хэмпшира. Не совсем то же самое, что из Вермонта, но почти.

Роб Джей согласился с ним и нанял Дуга Пенфилда.

Той весной Шаман подружился с Люсиль Вильямс, дочерью Пола Вильямса, кузнеца. В течение нескольких лет Люсиль посещала Академию, где Шаман учил ее математике. Теперь Люсиль превратилась в молодую женщину. И хотя ее светлые волосы, которые она носила, связав в узел на затылке, были скорее пепельными, в отличие от пшеничного цвета грив шведок из его снов, у нее было милое лицо, часто расплывавшееся в улыбке. Всякий раз, встречая ее в деревне, он останавливался, чтобы поболтать о пустяках на правах старого друга и спросить о работе, делившейся на две части: в конюшнях отца и в «Магазине женского платья Роберты» ее матери, находившемся на Мэйн-стрит. Такой подход к работе гарантировал более или менее гибкий график и относительную свободу: родители всегда воспринимали ее отсутствие как должное, ведь каждый из них считал, что она в данный момент работает у другого. Поэтому, когда Люсиль спросила Шамана, может ли он принести сливочного масла к ней домой, в два часа следующего дня, его охватило приятное волнение.