— Какого атамана? — чуть насмешливо спросил Петро. Вопрос был законный: их за последнее время вон сколько в Гусаровку наезжало. Но Петро не стал ждать ответа и уныло сказал:

— Не выйдет у нас. Не возьмут. Спросят: «Сколько тебе лет, Славка Тимчук? Тринадцать? Хе-хе, домой жарь, пусть губы от молока обсохнут». Дядьки всегда так говорят, я знаю.

— Обдурю их, скажу пятнадцать мне, — не сдавался Славка.

— Не поверят, — вздохнул Петро…

Где-то в стороне захрапели кони, и ребята, выходившие на дорогу, опять юркнули в лес, залегли в какой-то ямке — едва уместились.

Затаили дыхание и ждут.

Тихо. Ни звука. Славка голову поднял: «Показалось, что ли?» Петро его за плечо дернул и задышал в самое ухо:

— Видишь? Идут.

Ведя в поводу коней, трое вооруженных людей двигались по дороге. Остановились. Один из них достал бутылку, отхлебнул глоток. На тонкой, заросшей волосами шее будто яблочко заходило.

— Рыжий Савелий! — узнал Славка.

— И Стецько рядом, — зашептал Петро. — И третий… тот, должно, в гости приехал к Стецьку и отцу Авксентию.

Савелий кончил пить и похлопал по донышку бутылки:

— Хороша, ч-черт! Умеет соседушка гнать первача. Глянь-ко, прозрачный, как слеза дитяча.

Он передал бутылку гостю. Тот понюхал и сказал:

— Ты, наверное, лучшего и не пробовал, румынской цуйки, к примеру?..

Савелий сел на траву, положил винтовку на колени и локтями оперся на нее.

— Надоело все, тьфу… Атаман Буряк что-то тянет. Вот прибьюсь к Заболотному или к Шепелю, и конец.

— А может, в Казатин податься к Маруське Соколовской? — сказал Стецько.

— Да ну ее, ту учительшу малахольную, — сплюнул Савелий.

— Зря, зря вы, панови, — гость Стецька пощипал редкую бородку. — Буряк пошел на соединение с отрядом Матюша. Скоро появятся, ей-богу.