А море было абсолютно спокойным, чуть покачивалась от ветра прозрачная бесконечная гладь воды. Горизонта не было видно, вдалеке голубые волны сливались с чистым безоблачным небом. Роскошный тропический лес оставался позади, вода была теплой, но постепенно по мере удаления от берега становилась прохладнее. Соня решила покончить с собой, но она хотела последний раз насладиться океаном. Она отлично плавала. Светило жаркое солнце, которое, однако, не радовало Софию. «Я уже тонула один раз, это было ужасно, а сейчас я просто уплыву далеко-далеко, устану, потеряю сознание, и ничего не почувствую, но, если мне даже будет больно, я не боюсь. Душевные страдания страшнее самых ужасных физических мучений. Это будет так прекрасно и трагично умереть в равнодушном бескрайнем ошеломляюще-красивом море. А то, что со мной было в больнице в Амстердаме — это просто бред человека, потерявшего сознание. После смерти нас ждет освобождение».

Ветер к тому времени утих, безбрежный морской простор являл собой дивное зрелище. Особый влажный воздух, соленый ветер раньше всегда неизъяснимым образом наполнял душу Сони радостным волнением. А сейчас он приносил только тревогу и расстройство. «Все это было в другой жизни, где еще оставалось счастье». У нее по лицу текли слезы, и они смешивались с морской водой.

Через час Соня ужасно устала, берегов почти не было видно, и вместо решимости покончить с собой ее душу заполнили сожаление и страх. Она из последних сил держалась на воде. Вдруг она увидела темнокожих людей, которые плыли на узком деревянном суденышке с носом, украшенном причудливой резьбой. Они быстро орудовали веслами. Когда они приблизились, Соня увидела, что из одежды на них только набедренные повязки, головы подстрижены наголо, только на макушках остаются пряди причудливой формы и различной длины, а на шеях крупные деревянные бусы. Она с удивлением рассматривала их грубоватые лица с крупными чертами и мускулистые худощавые тела, раскрашенные красными и белыми полосами. Они смеялись и говорили что-то на своем языке. София стала громко кричать и махать им руками. В тот момент ей почему-то очень захотелось жить, дышать, страдать, мучиться, но все-таки жить. Они заулыбались, подплыли к Соне и посадили ее в суденышко.

Дикари внимательно оглядели Софию с ног до головы, переглянулись, что-то обсудили на своем языке, и затем перестали обращать на нее внимания. «Видимо, они что-то решили по поводу меня, надеюсь, не принести меня в жертву и не съесть на обед», — подумала она. Соня представила себе, как толпа дикарей танцует вокруг нее ритуальный танец и ей вырезают сердце. В этом есть что-то от мученичества, очистительного страдания, о котором говорят многие философские системы. Но, с другой стороны, может быть, это было бы просто мазохистское сексуальное удовольствие лежать обнаженной среди толпы дикарей и умирать, чувствуя на себе возбужденные взгляды. Соня поморщилась.