— Элай, дорогой, может быть, мы могли бы жить с тобой? Иметь детей?

Он не ответил.

— Ну, что ты молчишь?

Цыган вместо ответа начал гладить ее по волосам. Потом она потянулась к нему, и они слились в поцелуе. Это был долгий и какой-то напряженный поцелуй, полный отчаяния и ярости.

— Я хочу быть с тобой, — прошептала Соня.

Элай сделал паузу, и сказал:

— Я чувствую, что не смогу.

— Почему, ты больше не любишь меня?

— Не знаю, что-то случилось. У меня всегда было все отлично, это психология, что-то с душой. Соня взволнованно взглянула на него. Элай сидел мрачный, и не смотрел на нее.

— Это, наверно, из-за того приключения с Дирком?

— Не знаю, Соня, нет никакой трагедии, просто я не твой человек.

— Но ведь раньше ты думал по-другому.

— Нет, я с самого начала говорил, что люблю тебя, но мы не созданы друг для друга.

Соня расплакалась:

— Нет, но все-таки, если бы не было того случая с Дирком, ведь ты захотел бы быть со мной?

— Возможно, ну и что из этого? Жизнь гораздо шире. Ты найдешь другого человека из своего времени, которого ты полюбишь, и тебе не нужно будет никаких приключений, — цыган закрыл лицо руками и поставил локти на колени.

— Он похож на большого грустного зверя, — подумала София. Ей стало жаль его.

А Элай вдруг пришел в ярость:

— Уходи, оставь меня, я тебе все сказал, — крикнул он, — думаю, тебе стоит вернуться к Дирку, раз тебе было хорошо с ним. Впрочем, делай что хочешь, я не люблю тебя больше и дело только в этом.

А вокруг был тропический рай: огромное бездонное синее небо, буйная тропическая зелень, белоснежный песок, безбрежный океан и палящее солнце. Это была сама жизнь, сочная, яркая, переливающаяся всеми красками. Она обещала тайну, восторг, страсть, но почему-то обманывала.