Игравшие отдельно, небольшие музыкальные группы начали подстраиваться друг под друга, создавая единый оркестр, подчинявшийся воле дирижера. Видимо, тот взмахнул своей волшебной палочкой, потому что одновременно вступили в игру струнные — гуаши, напоминающие арфу, из Намибии, мадагаскарские кабусы — почти что гавайские гитары, и гингиру из Мали. А вот и африканские скрипки! Любое сердце разрежут пополам каляля из Анголы и монохорды из Ганы! Любую душу вывернут наизнанку струнные бенн и зез с Сейшельских островов!

Оркестр звучал все сильнее и сильнее! За струнными начали свою партию и флейты, а потом — гобой, кларнет и саксофон, не говоря уже о тысячах свистулек, дудок, рожков и свирелей…

— Фридам! Фридам! Фридам! — голос танцоров не терялся на фоне оркестра, он гармонично дополнял его и даже — перекрикивал.

А в это время мимо мыса Доброй Надежды проходил корабль под нидерландским флагом. Он уже обогнул береговую линию Африканского континента и повернул на восток, перерезая границу между Атлантическим и Индийским океанами, когда небо окрасилось вспыхнувшими над кейптаунтским фестивалем фейерверками.

— Смотри, Ричард, какая красота! Праздник у африканцев! — молодой худенький матрос вглядывался в красочный небесный купол.

— Это очень большой праздник, — заметил пожилой мужчина крепкого телосложения с открытым, загоревшим, лицом. — И называется он «День, свободный от рабства».

— Откуда ты знаешь?

— Тридцать лет хожу по океанам… И отец мой ходил, и дед, и прадед… Как не знать?

— И что, тоже на Джакарту?

— Нет, на Батавию…

— Так ты… Из колонизаторов?

— Получается, что так… А в праздник этот всех рабов отпускали на один день…

— И не боялись, что убегут?

Ричард не успел ответить. Он увидел странный парусник, который шел с юго-востока им навстречу. И что же было в нем необычного? Да то, что таких кораблей не строят уже лет триста, не меньше! Первой мелькнула мысль: Летучий Голландец! Он иногда появляется возле мыса Доброй Надежды, как и три века назад. Видимо, Алвин тоже его заметил, если громко закричал:

— Смотри, смотри — Летучий Голландец!

Судно, раздувая паруса, шло прямиком на Кейптаун, а точнее — в гавань Виктории[245]. Может быть, это участники фестиваля? Нет! Какие участники со стороны Малайского архипелага, там далеко не Африка…

Очертания необычного корабля стали более четкими, уже хорошо просматривались и пассажиры. Их старинная европейская одежда была под стать паруснику: мужчина в свободной светлой рубашке, затянутой поясом, с широкими, развевающимися на ветру, рукавами, женщина — в длинном бордовом платье на корсаже с декольте. Пара стояла, держась за руки, и смотрела в небо. А там на синем ночном покрывале мелькали молнии и зигзаги, круги и ромбы, и просто всполохи — огней. И вдруг среди них появились огромные человеческие ладони, протянутые к океану…