Значит, ты прозябаешь с неизменно тебе преданной Лиззи?

— Нет, она тоже уехала.

— В полном одиночестве? — сказала Розина. — А бородатая дама?

— О, они уезжают. Да и вообще я отказался от поисков Бородатой Дамы. Это была кратковременная психическая аберрация.

— Таково было и общее мнение, — сказал Перегрин. — Поздравляем.

— Вы теперь домой, в Лондон?

— Завтра. Хоть здесь и чудесно и кормят лучше некуда. У меня дела на телевидении. Может, подвезти тебя?

— Нет, спасибо. Так вы в самом деле опять заключили союз?

— Да, — сказала Розина. — Все встало на свои места. Мы так и не научились обходиться друг без друга, а теперь уже не придется. Вот как все оказалось просто. А знаешь, Чарльз, когда я вдруг прозрела?

— Когда?

— Когда узнала, что Перегрин тебя убил!

— Попытался убить, — уточнил Перегрин. — Мне пристало быть скромным.

— Что же в этом было такого располагающего? — спросил я.

— Да не знаю, но это было здорово. В сущности, ты заслужил, чтобы тебя убили. За то, что ты сделал с нами, если не за что другое.

— Не будем об этом говорить, — сказал я.

— О, не бойся, мы не собираемся припоминать тебе все твои грехи. Зачем портить себе настроение. Но Перегрин молодец, здорово он столкнул тебя в воду. Мне всегда было противно думать, что он тебя простил. Жаль только, что ты не утонул, это было бы эффектнее.

— Я, между прочим, не понимаю, как ты не утонул, — сказал Перегрин.

— Это был великолепный образчик вполне уместного насилия. Я люблю жестоких мужчин, пусть он жестокий, но откровенный, честный. А ты, Чарльз, ужасный мошенник, но в основе-то мягкотелый. Непонятно, что я в тебе нашла. Скорее всего людей пленял в тебе не личный магнетизм, а твоя же мания величия. Самомнение, вот ты нас чем охмурял. Как мужчина ты тряпка, теперь-то я это вижу.

— Мне нравится быть мягким и уютным, как плюшевый мишка. Но скажите, вы правда решили опять пожениться? Неужели и на это готовы пойти? Не ты ли говорил, Перегрин, что брак — это ад, промывка мозгов?