Притон Гуляй-Разгуляй помещался в проулке близ гавани. Этот проулок представлял собой довольно мрачную улочку, которая пользовалась не самой доброй славой; начиналась она за собором и вела к реке. Улочку эту, узкую и грязную, куда никогда не проникало солнце, обрамляли полуразвалившиеся лачуги, где ютились последние отбросы общества. Она и днем-то имела зловещий вид, а ночью и подавно.

В том месте, где заканчивалась улочка, река делала крутой изгиб, образуя тупой угол, откуда от нее ответвлялся рукав, который через сотню футов вниз по течению втекал обратно в речное русло.

Гуляй-Разгуляй располагался повыше того места, где образовался этот искусственный рукав, и стоял он частично на твердой земле, частично на сваях, вбитых прямо в берег реки, и глядел на ее рукав.

То был довольно просторный и мрачноватый с виду дом, с редкими окнами и плоской крышей, по которой ночами сновали спущенные с цепи молоссы, беспрестанно воющие на луну.

Дон Педро Гарсиас у этого самого дома и остановился. Чтобы завсегдатаям было проще узнать сию юдоль порока, над ее источенной червями дверью разместили вывеску с изображением душ в чистилище, расписанных в гротесковой манере Калло, позади же вывески коптил чахлый светильник.

– Вот мы и пришли, сеньоры, – сказал дон Педро, обращаясь к своим друзьям.

– Гм-м! – протянул Питриан. – А видок-то у этого заведения говорит совсем не в его пользу.

– Да уж, – рассмеялся селянин. – То-то будет, когда вы увидите его изнутри.

– Выходит, – прибавил Олоне, – вы заманили нас в самый настоящий разбойничий притон?

– Ей-богу, что тут еще сказать, – с напускным простодушием отвечал мексиканец, – кроме того, что в нашем положении есть свои «за» и «против».

– Конечно, «за» звучит куда привлекательнее. Впрочем, скоро увидим.

– Во всяком случае, – подхватил Питриан, – для пущей верности буду держаться одной рукой за мачете, а другой за кошелек.

– И такая предосторожность не будет лишней, – подтвердил дон Педро. – Что ж, заходим?

– Как вам будет угодно.

Мексиканец достал из сапога нож и трижды стукнул рукояткой в дверь – с равными промежутками между ударами.

Псы на крыше откликнулись на призывный стук дона Педро злобным воем; изнутри дома тут же послышались крики, сопровождавшиеся шарканьем быстро приближающихся тяжелых шагов и сиплым голосом человека, пытавшегося усмирить разъяренного пса, который, как было слышно, трусил рядом с ним.

Заскрежетал замок – и в приоткрытой двери появилась сперва хитроватая рожа с косящими глазами и всклоченными волосами, а следом – рука с фонарем.