Три года спустя я вернулся, уже по делу, а не только ради удовольствия. Я приехал собирать материалы для романа о падении Константинополя в 1453 году. На этот раз я знал город намного лучше – из книг. Но у меня оставалось множество вопросов, требующих ответов, – о месте и, особенно, о живущих там людях. Я уже принял решение вести рассказ по обе стороны стен, о защитниках и нападающих, о греках и турках. Теперь мне нужно было встретиться с их потомками.

Я всегда был удачливым путешественником. Думаю, это потому, что я ожидаю приятных событий – вот они и происходят. Во всех путешествиях – и даже в некоторых довольно рискованных ситуациях – у меня все было хорошо… и я узнавал что-то новое. Благодаря счастливому случаю, приехав изучать одну из великих битв прошлого, я встречал воинов.

Мурад Саглам был одним из переводчиков на турецкий моего последнего романа о Дракуле, который – еще один образец везения Хамфриса – как раз вышел в это время в Стамбуле. (Подписывание книг в тамошнем книжном магазине было одним из самых острых ощущений в моей жизни!) Он любезно сопровождал меня к стенам и вышел со мной в Босфор (мне было необходимо прочувствовать на себе анафор, знаменитое волнение в месте, где встречаются три течения). Он великодушно делился со мной знаниями по всем вопросам, особенно об исламе, своей вере и суфийской философии. И он был первым из воинов – бывшим членом национальной сборной Турции по дзюдо.

Вторым воином был Сулейман. Несомненно «великолепный», он присоединился ко мне за кальяном, чтобы попрактиковаться в английском. И он был чемпионом страны по карате, огромный человек с широкой улыбкой себе под стать. Он стал образцом для многих, о ком я писал.

Я был там ради воинов – и ради мест. Я писал во «Владе», что можно услышать камни, достаточно позволить этому произойти. Мне это удалось, на все еще потрясающих стенах Феодосия. Я стоял на них, вглядывался в них, бродил вдоль них, сидел на них, путешествуя во времени, и размышлял о том, какая сила воли требовалась и для того, чтобы атаковать их, и для того, чтобы защищать. Иной настрой я уловил в стороне от туристических маршрутов, в месте, о котором читал: крошечной церкви Святой Марии Монгольской. Ее, зажатую между рабочими кварталами и узкими крутыми улочками Фенера, непросто найти. Моим издателям как-то удалось ее отыскать. Она была заперта, но двадцать долларов в руки смотрителю открыли ее и купили нам немного времени под белеными сводами, напротив золоченых икон. Она пережила падение и оставалась церковью, живым отголоском византийского Константинополя. То, что эта церковь избежала разграбления, уничтожившего столь многое, интриговало, а ее красота вдохновляла. И я знал, что должен написать о ней, сделать ее важным местом в жизни моих персонажей. Так я и поступил.