Следующим вечером Джулиано вернулся на это место и обнаружил там Анастасия. Лекарь повернулся к венецианцу и улыбнулся, но некоторое время хранил молчание, словно море, раскинувшееся перед их глазами, было более красноречивым.

– Восхитительное место, – сказал наконец Джулиано. – Наверное, было бы несправедливо, если бы оно принадлежало кому-то одному.

– Эта мысль не приходила мне в голову, – улыбнулся Анастасий. – Ты прав, это место должно быть доступно всем, кто может видеть, а не болванам, которые ни на что не способны. – Он покачал головой. – Извини, это было слишком грубо. Я весь день общался с глупцами и сейчас немного взвинчен.

Джулиано неожиданно обрадовался тому, что Анастасий не безупречен. Прежде евнух обескураживал его, хотя венецианец понял это только теперь. Джулиано невольно улыбнулся.

– А ты знал семью Агаллонов в Никее? – спросил он.

Анастасий ненадолго задумался.

– Помню, как отец упоминал это имя. Но он лечил многих.

– Он тоже был лекарем? – поинтересовался Джулиано.

Анастасий смотрел вдаль.

– Да. Он научил меня всему, что я знаю.

Он замолчал, но Джулиано догадался, что есть еще что-то, какие-то глубоко личные воспоминания, которые очень дороги евнуху, но сейчас, когда все осталось в прошлом, ему больно об этом вспоминать.

– А тебе нравилось учиться? – спросил венецианец, чтобы отвлечь собеседника от раздумий.

– О да! – Лицо Анастасия вдруг оживилось, глаза загорелись, губы приоткрылись. – Очень нравилось – сколько себя помню. Отец не интересовался мной, когда я появился на свет, но, как только я начал говорить, стал обучать меня разным премудростям. Помню, как помогал ему в саду, – продолжал евнух. – По крайней мере, я думал, что помогаю. Скорее всего, на самом деле я лишь докучал отцу, но он никогда мне об этом не говорил. Мы вместе ухаживали за растениями, и я запоминал их названия, как они выглядят, как пахнут, какую часть нужно использовать, корень, листья или цветки, как собирать их и как хранить, чтобы они не потеряли своей целительной силы.

Джулиано представил, как отец учит маленького мальчика, повторяет снова и снова, спокойно и терпеливо.

– Мой отец тоже меня учил, – сказал венецианец, отчетливо видя картины своего детства. – Рассказывал о венецианских островах и проливах, гаванях, где расположены верфи. Он брал меня с собой, чтобы я мог посмотреть на работу корабелов, увидеть, как они закладывают кили, как крепят стойки и ребра, потом – шпангоуты, конопатят, устанавливают мачты.

Все то же самое: человек учил своего ребенка тому, что любил сам, навыкам, с помощью которых зарабатывал себе на хлеб. Джулиано помнил все это так отчетливо… Рядом с ним всегда был отец, а не мать.