Зоя смотрела ему вслед. У нее в боку появилась странная колющая боль. Она грызла Зою изнутри, как будто что-то важное ускользало у нее из рук. Теперь оставалось лишь ждать – как минимум две-три недели. Она должна быть уверена в том, что остальные видели этот кинжал у Джулиано и знают, что он принадлежит именно венецианцу.

Зоя ждала целый месяц. Время ползло невыносимо медленно. Дни тянулись бесконечно. В полдень жара буквально парализовала. Настроение было мрачным. Темнота, словно маска, скрывала все: скрипы, шорохи, шаги возможного злоумышленника.

Как Зоя и ожидала, Джулиано прислал ей подарок: брошь для далматики. Это украшение понравилось женщине больше, чем ей бы того хотелось. Черный оникс и топаз, оправленный в золото. Зоя не хотела носить эту брошь, но не смогла удержаться. Она то и дело поглаживала камни пальцами. Брошь оказалась не только красивой, но и приятной на ощупь. Черт бы побрал этого Джулиано!

Наконец терпение Зои лопнуло, и она послала за вором, к которому обращалась, когда у нее возникала такая необходимость. Она рассказала ему, что нож принадлежал ей, но был у нее похищен, а потом его продали Джулиано Дандоло. Она увидела его на поясе у венецианца и поняла, что тот ничего не знает о происхождении оружия. Зоя предложила ему выкупить этот кинжал, потому что на нем есть фамильный герб, но Дандоло, вполне естественно, отказался. У нее нет другого выхода, кроме как похитить этот кинжал, как кто-то ранее похитил его у самой Зои.

Вор не задал ни одного вопроса и пообещал выполнить ее просьбу за определенную плату.

Потом она написала письмо Григорию, подделав почерк Дандоло, – скопировала его с письма, в котором венецианец отвечал на ее приглашение. Зоя писала от лица Джулиано – о том, что ему якобы случайно стала известна некая тайна, компрометирующая Зою Хрисафес, и он хотел бы сообщить о ней Григорию, если тот поможет ему решить кое-какие дипломатические вопросы, которые никоим образом не повредят интересам Византии. Подпись Дандоло Зоя скопировала с особой тщательностью.

Затем она послала аналогичное письмо венецианцу от Григория. В нем говорилось, что Григорий услышал, будто Джулиано горит желанием узнать что-нибудь о Маддалене Агаллон. Он якобы знал и любил ее и будет счастлив рассказать венецианцу все, что сможет. Зоя подписалась: «Григорий Вататзес». Ей был прекрасно знаком его почерк, и она без труда его подделала.

Потом она села в большое красное кресло возле светильников и уставилась в потолок. Зоя наслаждалась этим долгожданным моментом, чувствуя, как колотится сердце в груди – так сильно, что она едва могла дышать.