– А каким образом Елена связывалась с Карлом? Переписывалась с ним? Ее письма у тебя?

– Ну, она не настолько глупа. Слова, кольцо с печаткой, медальон – вещи, значение которых понятно только тогда, когда вам уже обо всем известно. Все это передавалось через Исайю Глабаса. Он был участником заговора против императора, который сорвал мой брат, Юстиниан. Исайя единственный из заговорщиков, кроме Деметриоса Вататзеса, кому удалось уцелеть. Но Деметриос Елене больше не нужен.

– И ты пришла рассказать об этом императору?

Анна с силой, до боли сцепила пальцы. От волнения у нее перехватило дыхание.

– Я хочу получить кое-что взамен, ведь Елена выдаст меня императору, а он не простит обмана.

Никифорас прикусил губу. Его лицо омрачилось.

– Это правда. Чего ты хочешь, Анна? Свободы для брата?

– Да. Письмо с помилованием поможет ему оказаться на свободе. Пожалуйста!

Никифорас улыбнулся:

– Думаю, это возможно, но тебе не следует лгать императору. Слишком поздно. Ты должна сказать, что ты – женщина, что обманывала его, для того чтобы узнать правду и доказать, что Юстиниан невиновен.

Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она понимала, что не может сделать вдох.

– Нет. Тогда я подведу и тебя. Император не простит этого, ведь ты должен был сказать ему правду и бросить меня в темницу…

– Да, должен был, – согласился евнух. – Но не думаю, что сейчас Михаил прикажет нас казнить. Враг вот-вот ворвется в Константинополь. И потом, я служу императору с самого детства. Мы с ним в некотором роде друзья, насколько это возможно. Не думаю, что Михаил может позволить себе оттолкнуть друга, когда до падения нашей империи осталось совсем немного.

– Тогда… тогда нам следует это сделать, – сказала Анна внезапно осипшим голосом.

Никифорас внимательно посмотрел на нее. Анна не отвела взгляда. Тогда евнух потянулся к маленькому золотому колокольчику, украшенному эмалью, и позвонил.

Почти сразу же в дверях появился варяжский воин. Никифорас отдал ему приказ немедленно, под угрозой смерти привести Елену Комнену к Михаилу.

Озадаченный варяг повиновался.

– Анна, – сказал Никифорас, – нам многое нужно рассказать императору, прежде чем приведут Елену.

Он провел ее по знакомым коридорам, мимо разбитых статуй. Женщину охватила дрожь, ей вдруг захотелось плакать при мысли о том, что все это вскоре снова будет разрушено, растоптано людьми, которые даже не представляют, сколько ума и красоты души вложено во все эти произведения.

Довольно скоро Анна оказалась в парадном покое, где император принимал своих подданных. Никифорас вошел первым, потом вернулся и провел ее за собой.