Захваченный повествованием, я сидел и слушал рассказ Зварта о Богоизбранных из Гурка. Прежде я не проявлял ни малейшего интереса к теологии, но во всем этом было нечто завораживающее, как будто бесконечная вереница святых с мрачными лицами шагала перед моими глазами под тропической луной и ночным сводом цвета индиго, некоторые — с накрахмаленными воротничками и в черных остроконечных шляпах, другие — в париках и с белой полоской на воротнике, но все с толстыми теологическими фолиантами в кожаных обложках под мышками, и все с именами вроде Хуфтиус, Канисиус или Хондиус.

Однако вскоре я выяснил, что удивительный сплав морского и религиозного имеет свои недостатки. Или, точнее сказать, на борту «Самбурана» и других судов компании малейшее расхождение во взглядах относительно будничных задач имело неприятную тенденцию приобретать теологический привкус. На нормальном пароходе споры разрешает первый помощник, несколько раз погоняв боцмана по палубе кочергой, и после этого не остается никаких неприятных чувств, здесь же, как это случилось в Манадо, это вело к отлучению от церкви и изгнанию, при этом раскольники спускались по трапу, декламируя строки из послания Святого Павла: «И потому выйдите из среды их и отделитесь». Всё это было очень, очень странно.

Я был обычным католиком, а потому, по мнению братства из Гурка, создан специально для того, чтобы Бог развлекся, глядя как я (и всё остальное человечество) медленно поджариваюсь на вечном огне. Но это по меньшей мере означало, что никто не требовал и не ожидал, что я приму какое-либо участие в их странных церемониях. Хотя мне всё же пришлось столкнуться с религиозными ритуалами экипажа, когда дело касалось принятия пищи.

Пассажиры готовили себе каждое утро и вечер на медных жаровнях на палубе. Они были мусульманами-паломниками, и уж конечно не желали иметь ничего общего с белыми и их нечистой пищей, опасаясь осквернения. Я подумал, что это очень мудро с их стороны, поскольку когда аппетитные запахи их стряпни проникали сквозь открытые иллюминаторы кают-компании, где столовались офицеры, я сидел перед пищей, которая вызвала бы мятеж в европейской тюрьме. Богоизбранные из Гурка считали, что любое чувственное удовольствие может прогневить Бога и вредит морали, а из всех чувств именно чувство вкуса — самый легкий путь для Сатаны, чтобы добраться до сердца потенциального отступника.

Таким образом, меню офицеров и команды «Самбурана» было пресным, отвратительным и безысходно монотонным, так что даже скудные порции кадетов морской академии по сравнению с этим казались роскошью. Лишь одно можно сказать в пользу этой пищи: по крайней мере, подавали (а скорее впихивали) ее демократично. Офицеры, с которыми мне милостиво разрешили обедать, и низшие чины получали одинаково ужасные порции.