— Надменный старый дурак, — горестно проговорил Тан. — Однако говори, что было дальше.

— Вельможа Нембет расположился на восточном берегу спиной к реке. Враг обрушился на нас, как ветер, и загнал в воду.

— Скольким удалось спастись? — тихо спросил Тан.

— По-моему, из тех, кто вышел на восточный берег с вельможей Нембетом, в живых остался я один. Других не видел. На берегу было такое побоище, что я не в силах описать его.

— Все наши славные отряды разбиты, — горевал Тан. — Мы остались беззащитными, если не считать кораблей. Что случилось с флотом Нембета? Поставил ли он его на якорь посреди реки?

— Вельможа Нембет поставил на якорь большую часть флота, однако пятьдесят лодок вытащил на берег в тылу своих войск.

— Зачем он сделал это? — возмутился Тан. — Безопасность кораблей — основа нашего боевого порядка.

— Я не знаю, что задумал вельможа Нембет, но, вполне вероятно, он оставил их под рукой, чтобы поскорее погрузить на них войска, если предостережение окажется верным.

— Какова судьба этих кораблей? Нембет потерял войско, но потерял ли он также корабли? — Тан заговорил грубо от ярости и горя.

— Что касается ладей, оставленных на якоре посреди реки, большинство из них брошены и сожжены маленькими командами, которые не могли управиться с ними. Я видел пламя и дым со своего папирусного плотика. Отдельные ладьи обрубили якорные канаты и ушли к Фивам. Я пытался кричать морякам, когда они проходили мимо, но те так перепугались, что не стали останавливаться и подбирать меня из воды.

— А пятьдесят лодок на берегу, — остановился Тан и перевел дыхание, прежде чем закончить вопрос, — что случилось с флотилией, вытащенной на берег?

— Она попала в руки гиксосов. — Сотник задрожал, так как опасался гнева Тана. — Я глядел назад, когда меня уносило течением, и видел, как враги толпами ходили по палубам ладей на берегу.

Тан встал и пошел на мостик корабля. Смотрел вдаль, откуда плыли трупы и обожженные доски кораблей Нембета, ковром покрывая реку. Я подошел к нему и приготовился смягчить его гнев, когда он прорвется наружу.

— Так этот горделивый старый дурак пожертвовал своей жизнью и всем своим войском, чтобы насолить мне. Нужно поставить пирамиду его грехам, потому что Египет такого еще не видывал.

— Это не единственный его грех, — пробормотал я, и Тан мрачно кивнул.

— Нет, не единственный. Он предоставил гиксосам средство переправиться через реку. О, сладкое молоко Исиды! Как только они переправятся через Нил, нам придет конец.

Наверное, богиня услышала, как он произнес ее имя, и в то же мгновение я почувствовал, что ветер, все это время дувший нам в лицо, начал стихать. Тан тоже почувствовал это. Резко повернулся на пятках и громко выкрикнул приказ командирам, стоявшим на кормовой надстройке.