Где должны были оказаться они, меня, сказать по правде, не слишком интересовало, гораздо важнее было то, где мог оказаться Флэши. Я судорожно сглотнул и спросил:

— Знают ли… э-э… знают ли они о том, что я буду давать показания?

— Пока еще нет, — ответил он мне, радостно улыбаясь. — Предварительное расследование еще не суд, и нам не приходится слишком уж часто общаться со второй стороной, однако могу вам сказать, что даже сейчас вокруг всего этого идут разные политические маневры: предложения о мировом соглашении и Бог знает что еще, просто поразительно! Кто бы ни стоял за Спрингом, эти люди имеют вес. Они хотят снять обвинения и с него, и с судна, возможно, просто побаиваются, что капитан может рассказать, если его поставят перед судом. О, да, это чертовски грязный бизнес, мистер Комбер, и вся эта грязь вместе с коррупцией не заканчиваются палубой работорговца, можете мне поверить. Нет, пока они ничего о вас не знают, но я не удивлюсь, если уже скоро им какая-нибудь пташка обо всем этом нащебечет. К счастью, ждать остается недолго, заседание суда назначено на послезавтра, но без вас нам придется предстать перед ним без нашего лучшего свидетеля.

«Хорошая мысль, — подумал я, — за пару дней я смог бы затеряться где-нибудь на севере, а они могут начинать и заканчивать процесс без меня». Лучше уж мне избежать присутствия на нем и связанного с этим неизбежного разоблачения. Пока я не видел, как смогу это сделать, — разве что мне вновь представится шанс убежать, однако Бэйли, при всем своем дружелюбии, вел себя со мной не менее бдительно, чем маршал. Даже в местном управлении Флота за мной по пятам ходил один треклятый коротышка-снотти,[83] а когда на следующий день меня привезли в дом, где должна была заседать судебная комиссия и познакомили с советником, представляющим интересы флота Соединенных Штатов, этот недомерок вместе с унтер-офицером стерегли меня с обеих сторон.

Советник был величественным мужчиной из Вашингтона, с внушительным аристократическим носом и серебристыми волосами, ниспадающими до самых плеч. Его звали Клизероу, и говоря со мной, он обращался к пустому пространству примерно в ярде над моей головой. Послушать его, так все дело должно было занять максимум каких-нибудь пару часов, после чего он сможет вернуться в Вашингтон и употребить свои способности на что-нибудь более стоящее. Он оживился только на несколько мгновений, когда говорил о моей роли в процессе — «решающее сотрудничество», — вот какое выражение он для этого употребил, — после чего препоручил меня заботам своего помощника, тихого смуглого коротышки по имени Данн, который без лишних слов увлек меня в боковую комнату, приказав моему эскорту подождать, так как он хочет переговорить со мной конфиденциально.