Так продолжалось все утро. Каждое объявление результатов встречали аплодисментами.

Уверенность Шона росла – его партия получала все места, на которые рассчитывала, и еще одно, которое полагали проигранным. Но вот снова прозвенел колокольчик, и председатель избирательной комиссии бесстрастным тоном объявил:

– Результаты выборов в Законодательное собрание по Ледибургскому округу…

У Шона от предчувствия похолодело в животе, дыхание замерло в горле.

Он чувствовал, как напряглась рядом с ним Руфь, и поискал ее руку.

– Полковник Гаррик Кортни – 638 голосов, полковник Шон Кортни – 631 голос.

Руфь сжала его руку, но Шон не ответил на пожатие.

Они стояли неподвижно – маленький островок тишины в море рева: торжествующих криков и разочарованных стонов. Потом Шон негромко сказал:

– Я думаю, нам нужно вернуться в отель, дорогая.

– Да, – прошептала она, и в ее голосе звучали беспомощность и жалость.

Они пошли к выходу; толпа расступалась перед ними. По обе стороны виднелись лица, выражавшие сожаление, радость, любопытство, равнодушие и торжествующее злорадство.

Вместе они вышли на солнечный свет, пересекли улицу, прошли мимо рядов наемных экипажей, и шум позади отдалился и притих – теперь он походил на далекие крики диких животных.

Шон усадил Руфь в экипаж и уже хотел присоединиться к ней, но спохватился, что кое о чем забыл. Поговорив с кучером и дав ему денег, он сказал Руфи:

– Пожалуйста, подожди меня в отеле, дорогая.

– А ты куда?

– Я должен поздравить Гарри.

Сквозь кольцо обступивших его Гарри увидел, как подходит Шон, и почувствовал, что разрывается от противоречивых чувств к этому человеку, от ненависти и любви.

Шон остановился перед ним и улыбнулся.

– Прекрасно, Гарри! – сказал он и протянул руку. – Ты побил меня в честном бою, и я хотел бы пожать тебе руку.

Гарри с непонятной робостью выслушал эти слова, обдумал с растущим пониманием их смысл и понял, что они искренние. Он сразился с Шоном и победил. Это нечто такое, что нельзя уничтожить, чего Шон никогда не сможет отнять у него. «Я победил его. Победил впервые в жизни». Это был эмоциональный оргазм, до того сильный, что Гарри долго не мог ни пошевелиться, ни ответить.