Пригнувшись, чтобы не удариться головой, она обошла свою камеру. Стены были земляными. Помещение было крошечным, примерно шесть на шесть футов. В дальнем углу она обнаружила единственный предмет обстановки. Обследовав его ногой, она поняла, что это старое железное ведро. Исходившее от ведра зловоние ясно говорило о его назначении. Она обошла комнату по периметру и вернулась к двери.

Жажда, мучившая ее, стала невыносимой, и она крикнула через дверь:

— Пожалуйста, принесите воды! — Голос ее был похож на хриплое карканье, а губы пересохли настолько, что готовы были потрескаться. — Воды! — закричала она снова, потом вспомнила одно испанское слово и, в надежде, что на португальском оно звучит также, закричала: — Agua!

Бесполезно. Земляные стены, казалось, поглощали все звуки. Она отползла в дальний угол и затихла там. Только сейчас она осознала, как устала физически, да еще эти наручники, которые мешали ей улечься на спину или на бок. Она попыталась найти положение, в котором ей бы было наиболее удобно, и наконец, усевшись в углу, успокоилась и задремала.

Холод и еще что-то разбудили ее. Поначалу она даже не сообразила, где находится. На мгновение ей показалось, что она вернулась в дом отца в Анкоридже. Она окликнула его:

— Папа, где ты?

Потом почувствовала сырость и вонь, царящие в камере, холод и боль в руках и вспомнила, где она. Отчаяние захлестнуло ее, как черная волна накрывает одинокую лодку в открытом море, и Клодия почувствовала, что тонет в ней. Затем она снова услышала звуки, разбудившие ее, и замерла, ощущая на лбу и шее холодную испарину.

Она тотчас же поняла, что это такое. Клодия не страдала большинством присущих женщинам фобий, поэтому ее не пугали пауки и змеи. Но это было нечто другое, что заставило замереть ее на месте. Она сидела прямо и слушала звуки копошащегося рядом с ней существа. Она вглядывалась в темноту, пытаясь определить размеры животного.

Вдруг она почувствовала прикосновение холодных лап. Острые маленькие коготки впились в ее кожу. Это была крыса, судя по весу, размером с кролика. Она дико закричала и вслепую стала бить ногами во все стороны. Наконец, перестав кричать и забившись в угол, девушка обнаружила, что трясется от страха.

— Хватит, — сказала она сама себе. — Прекрати. — И огромным усилием воли взяла себя в руки. В камере восстановилась абсолютная тишина, крыса убежала, напуганная дикими криками Клодии. Но та теперь не могла снова заставить себя сесть на грязный пол, в страхе, что животное вернется.

Несмотря на глубокую усталость и истощение, весь остаток ночи она простояла в углу. Она дремала, почти проваливаясь в сон, затем резко просыпалась. Так она засыпала и просыпалась несколько раз, когда, проснувшись в очередной раз, обнаружила, что темнота уже не такая непроглядная и кое-что видно.