Сенат являлся верхней из двух палат законодательного собрания Южно-Африканской Республики. Его функции были во многом сходны с функциями британской Палаты лордов, при этом у него было право приостанавливать действие вызывающих сомнение законодательных актов и отправлять их на повторное рассмотрение в нижнюю палату. Его состав был значительно расширен в пятидесятые годы, когда тогдашний премьер-министр, Малан, вознамерился лишить избирательных прав ту часть цветного населения страны, которая их имела. Для этого он лично назначил в верхнюю палату большую группу сенаторов, чтобы с их помощью протащить через нее скандальный закон, лишавший цветных права голоса на выборах. Некоторые из мест в верхней палате все еще находились в ведении премьер-министра, и сейчас Форстер предлагал ей одно из них.

Изабелла поставила чашку на стол и ошеломленно уставилась на него. Ее мозг лихорадочно пытался осмыслить этот неожиданный поворот событий.

— Ну как, вы согласны? — осведомился Форстер. Это был головокружительный скачок, о котором никто из них — ни Шаса, ни даже бабушка — не мог и мечтать.

Сам Хендрик Фервурд начинал свою политическую карьеру именно в сенате. В свои двадцать восемь лет она почти наверняка будет самым молодым, энергичным и, уж конечно, самым привлекательным сенатором в верхней палате.

Вслед за этим назначением, само собой, последует и включение ее в состав всевозможных парламентских комитетов и комиссий. В такой ситуации половины всех ее достоинств с лихвой хватило бы для того, чтобы националистическая партия превратила ее в свою главную феминистскую политическую фигуру. Теперь она в кратчайшие сроки получит доступ в наивысшие сферы власти, к самым сокровенным государственным тайнам.

— Вы оказываете мне высокую честь, господин премьер-министр. — Она говорила почти шепотом.

— Я уверен, что вы с такой же честью будете служить нашей стране. — Форстер протянул ей руку. — Поздравляю вас, сенатор.

Пожимая его руку, Изабелла вдруг ощутила, как отвратительный холодок пробежал по ее спине, будто кто-то провел по ней ледяным пальцем; она содрогнулась, поняв, что это холод вины, подлости и предательства. Она постаралась подавить в себе это мерзкое чувство. Тут же последовала обратная реакция — она с огромным душевным подъемом осознала, что с этого момента Красная Роза становится незаменимой для своих хозяев. Скоро, очень скоро она будет ставить им свои условия и требовать такое вознаграждение, какое сочтет нужным.

«Никки и Рамон, — подумала она. — Рамон и Никки — теперь уже скоро. Гораздо скорее, чем мы могли себе представить. Скоро мы опять будем вместе».