— Ну что, поскачем наперегонки обратно до конюшни? — Она рассмеялась своим хрипловатым, безумно сексуальным смехом и одним грациозным движением вскочила в седло. Его мерин в подметки не годился ее гнедой кобыле, к тому же она на старте получила фору в двести ярдов.

Последующие три дня превратились для Аарона Фридмана в сплошную изощренную пытку. Она дотрагивалась до его бедра под столом во время обеда. Она позволяла ему хорошенько себя ощупать, играя с ним в водное поло в бассейне, вода в который набиралась непосредственно из родника. Она с самым невинным видом поправляла лифчик своего бикини прямо перед его носом, когда они лежали рядом на газоне и он читал ей наизусть Шелли. Когда он помогал ей забраться в кузов охотничьего «лендровера», она непринужденно продемонстрировала ему прозрачные трусики от Джант Реже, специально надетые по такому случаю. Когда они танцевали на веранде, она прижималась к нему бедрами и лениво раскачивалась, заставляя их описывать медленные сладострастные круги. При этом они сжимали между собой нечто, очень похожее на рукоятку крикетной биты.

В последний вечер, который он проводил на «Фонтане Дракона» перед тем, как улетать обратно в Трансвааль вместе с Гарри, она разрешила ему проводить себя до комнаты и пожелать ей спокойной ночи в коридоре у дверей ее апартаментов. Не отрываясь от ее губ, он ловко маневрировал, пока ее спина не оказалась надежно прижатой к стене, а юбка задранной до пояса. Дорвавшись наконец до тела, он проявил незаурядное мастерство.

Изабелле понравилось то, что он делает, и вскоре она обнаружила, что сама возбуждена не меньше него. В глубине души ей не хотелось его останавливать. Ее первое впечатление, чисто интуитивное, оказалось весьма точным; с такими пальцами он мог бы стать выдающимся пианистом, его прикосновения были легки и артистичны. Незаметно она достигла того порога, за которым уже почти не владела собой.

— Почему бы тебе не оставить дверь незапертой сегодня ночью? — прошептал он ей на ухо. Усилием воли она стряхнула с себя это сладострастное наваждение и оттолкнула его.

— Ты что, с ума сошел? — также шепотом осведомилась она, расправляя юбку дрожащими пальцами. — Здесь все кишит моими домашними — отец, брат, бабушка, няня.

— Да, сошел — и все из-за тебя. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Белла, это сплошная пытка. Я больше так не могу.

— Знаю, — отозвалась она. — Я тоже не могу. Я приеду к тебе в Йоханнесбург.

— Когда? Когда же, любимая?

— Я позвоню тебе. Оставь мне свой телефон.

* * *

* * *

Изабелла входила в состав сенаторской комиссии по контролю над назначением пенсий государственным служащим. В следующем месяце она вместе с двумя другими членами комиссии проводила проверку в Трансваале. В Йоханнесбург она приехала на своем «порше». Остановилась у Гарри и Холли в их прекрасном новом доме в Сандтоне и в то же утро позвонила Аарону в Пелиндабский институт. Она заехала туда за ним, и они пообедали вдвоем в маленьком шикарном ресторанчике. За салатом из раков она ненавязчиво прощупала его относительно работы в институте ядерной физики.