— Терпеть осталось недолго, — прошептал он. — Мужайся. Поработай на них еще чуть-чуть, и тогда все мы — Никки, ты и я — будем опять вместе.

— Возьми меня, Рамон. Это единственное, что может мне сейчас помочь. Иначе я просто сойду с ума.

* * *

* * *

На следующее утро Николас лично отвез ее на аэродром. Он чрезвычайно гордился своим водительским мастерством, и она щедро расточала ему комплименты по этому поводу. Хосе сидел сзади рядом с водителем «джипа», и она случайно подслушала одну брошенную им реплику, которую в тот момент не поняла, но которая тем не менее занозой застряла у нее в памяти.

— Да, Пеле настоящий лисенок, Эль Зорро может им гордиться.

Они простились у трапа «Ила».

— Ты обещала еще раз приехать ко мне, мама, — напомнил ей Николас.

— Конечно, Никки. Что тебе привезти в следующий раз?

— Мой футбольный мяч совсем прохудился. За время игры его приходится постоянно подкачивать.

— Я привезу тебе новый.

— Спасибо, мама. — Он привычно протянул ей руку, но у нее больше не было сил сдерживаться. Она опустилась на колени и прижала его к своей груди.

Пораженный, он на какое-то мгновение застыл в ее объятиях, затем рванулся изо всех сил и высвободился из рук. Лицо его побагровело от стыда и унижения. Он сверкнул на нее глазами, резко повернулся и бегом устремился к «джипу».

Оказавшись в кабине «Ила», она долго смотрела в маленькое боковое окошко, но Николаса у взлетной полосы уже не было. Только облако пыли все еще висело над дорогой, ведущей к песчаному пляжу. Он исчез, и в душе ее осталась зияющая пустота.

Она сошла с «Ила» в Ливии, где он приземлился, чтобы дозаправиться, и пересела на рейс компании «Свисэйр» до Цюриха. Оттуда она разослала авиапочтой цветные открытки всем членам семьи, включая няню, и пару раз воспользовалась своей кредитной карточкой, чтобы окончательно развеять любые сомнения в том, что она действительно побывала в Швейцарии. Она даже связалась с банкиром Шасы в Лозанне и позаимствовала у него десять тысяч франков; теперь отцу не к чему было бы придраться, если даже у него поначалу и возникли какие-то подозрения относительно этой ее поездки.

Фотографии Николаса, сделанные на пляже, удались на славу. Она сумела запечатлеть его наиболее характерные позы, выражение лица, оттенки настроения. Теперь даже те из них, на которых он был изображен в маскировочной форме с этим жутким автоматом в руках, вызывали в ней скорее радость, чем огорчение.

Она завела специальный журнал. Это была толстая тетрадь в переплете с кармашками с обратной стороны обложки; в ней она хранила все, что касалось Николаса, все бумаги и вещи, собранные ею за эти годы.