— Ну, еще разок. — Шаса вновь привстал и поудобнее взялся за удилище. Он осторожно потянул, стараясь не делать рывков. Крюк держался на честном слове, самым кончиком, его острие почти целиком вышло наружу — малейшее сотрясение, и он совсем отцепится.

Второй матрос стоял наготове с острогой, массивным крюком из нержавеющей стали, прикрепленным к отсоединяющемуся древку. Как только этот крюк вонзится в бок меч-рыбы, охоту можно будет считать оконченной.

Верхний конец постромки был уже всего в шести дюймах от руки в кожаной перчатке, и тогда меч-рыба слабо взмахнула хвостом; это было ее последнее, но решающее усилие. Удилище слегка согнулось, как бы отвешивая поклон своему доблестному противнику, и крюк отцепился.

Удилище резко выпрямилось, крюк описал в воздухе дугу и со звоном ударился о планшир «Ле Бонэр». Шаса с грохотом рухнул в свое кресло. Всего в сорока футах от него меч-рыба по-прежнему неподвижно лежала в воде, высунув наружу хребет с высоким спинным плавником. Она была свободна, но у нее уже не оставалось сил уплыть; ее хвост судорожно подергивался, но сдвинуться с места она не могла.

Вся команда, разинув рты, смотрела на нее, пока шкипер Мартин, наконец, не сообразил, что к чему. «Ле Бонэр» дала задний ход и подошла вплотную к поверженному чудовищу.

— On l'aura! Мы возьмем ее! — крикнул он матросу с острогой; туша меч-рыбы глухо ударилась о корму. Тот вспрыгнул на транец и поднял сверкающий крюк высоко над головой, намереваясь всадить его прямо в незащищенную спину рыбы.

Шаса вывалился из кресла и заковылял к нему на подгибающихся ногах. В последний момент он успел-таки схватить матроса за плечо и остановить его занесенную для удара руку.

— Нет, — прохрипел он. — Не надо. — Он вырвал у него острогу и швырнул ее на палубу. Вся команда изумленно уставилась на него, не в силах скрыть разочарования. Ведь они потратили ненамного меньше сил, чем сам Шаса, ради этой проклятой рыбы.

Однако теперь это не имело никакого значения. Потом он объяснит им, что убивать рыбу острогой, после того как она сорвалась с крюка, значит поступать бесчестно. В тот момент, когда меч-рыба освободилась, борьба была закончена. Она победила. Ее убийство было бы непростительным нарушением всех канонов честной спортивной игры.

Ноги уже решительно отказывались повиноваться Шасе. Он тяжело опустился на транец. Рыба все еще лежала на поверхности у самой кормы. Он протянул руку и прикоснулся к громадному спинному плавнику. Его край был острым, как у палаша.

«Молодчина, рыба, — прошептал Шаса, чувствуя, как его глаз защипало от заливающего его пота, а может, и не только от этого. — Это была славная охота. Твоя взяла, рыба».