Он нежно гладил жесткий плавник, словно тело прекрасной женщины. Казалось, его прикосновение вдохнуло жизнь в меч-рыбу. Движения ее хвоста стали сильнее и ритмичнее. Ее жаберные пластины заходили, как кузнечные мехи; понемногу дыхание пришло в норму, и она медленно поплыла прочь.

Они следовали за ней почти полмили, пока она плыла по поверхности и ее плавник возвышался над голубой гладью океана, подобно одинокой башне. Шаса и Эльза стояли рука об руку у перил и молча наблюдали за тем, как силы и бодрость постепенно возвращаются к огромной рыбе.

Ее хвост все мощнее вспенивал воду, она уже не раскачивалась на волнах, а разрезала их с прежней царственной непринужденностью. Мало-помалу высокий плавник ушел под воду, и длинная черная тень плавно погрузилась в бездонные океанские глубины. Что-то в последний раз блеснуло в синей полутьме, будто солнечный зайчик, отраженный волшебным зеркалом, и рыба исчезла.

Всю долгую дорогу обратно в порт Шаса и Эльза просидели рядом, тесно прижавшись друг к другу. Они смотрели на прекрасный изумрудный остров, с каждой минутой становившийся все больше и больше, и не произносили ни слова, лишь раз или два тихо улыбнулись друг другу, и этим все было сказано.

Когда «Ле Бонэр» вошла в гавань Блэк-Ривер и причалила к пирсу, все остальные местные лодки давно уже были там. С перекладины, похожей на виселицу, которая была установлена у входа в здание клуба, свешивались туши двух пойманных меч-рыб. Своими размерами обе не тянули и на половину той, что ушла от Шасы. Вокруг них собралась небольшая толпа. Она восторженно приветствовала удачливых рыбаков, гордо позировавших перед объективами со своими удилищами. На специальной доске почета мелом были выведены их имена и вес добычи. Индийский фотограф из Порт-Луиса скрючился над своим треножником, спеша запечатлеть момент их триумфа.

— Разве тебе не хотелось бы, чтобы здесь висела и твоя рыба? — негромко спросила Эльза, когда они остановились, чтобы взглянуть на эту сцену.

— Как прекрасна живая меч-рыба, — пробормотал Шаса. — И как уродлива и отвратительна мертвая. — Он покачал головой. — Нет, моя рыба заслуживает лучшей участи.

— И ты тоже, — заявила она и повела его в клубный бар. Он шел с трудом, как старый больной человек, но при этом испытывал какую-то странную мазохистскую гордость за свои раны и болячки.

Эльза заказала ему ром «Зеленый Остров» с соком лайма.

— Это хоть немного взбодрит тебя, старичок, чтобы тебя можно было довезти до дома, — любовно поддразнивала она его.

Дом, о котором шла речь, назывался «Мэзон дез Ализе», что означало «Дом пассатов». Это было большое старое поместье, построенное около ста лет назад одним из французских плантаторов; прежде здесь выращивали сахарный тростник. По указанию Шасы архитекторы отреставрировали его, воспроизведя первоначальный вид в мельчайших подробностях.