С огромным усилием Хэл сел и, прежде чем собаке снова удалось уронить его на землю, нанес удар по основанию шеи, проведя лезвие под углом, как тореадор, находящий шпагой сердце быка. Животное издало болезненный вой, выпустило ногу Хэла, закружилось и упало на камни, слабо дергая лапами.

Хэл едва успел встать, как на него накинулся Барнард.

— Ты убил моих красавиц!

Горе свело его с ума, он, не владея собой, нанес безумный рубящий удар, который Хэл без усилий отвел, так что сабля пролетела в дюйме над его головой.

— Грязный пират, я изрублю тебя на куски!

Барнард наносил удар за ударом. Хэл, все с той же очевидной легкостью отражая их, негромко сказал:

— Помнишь, что ты и твои собаки сделали с Оливером?

Он сделал ложный выпад слева, заставив Барнарда открыться в центре, и нанес быстрый как молния удар.

Лезвие вошло в тело под грудиной и на половину своей длины вышло из спины. Надсмотрщик выронил саблю и опустился на колени.

— Я расплатился за Оливера! — сказал Хэл, нажал ногой на грудь Барнарда и вытащил саблю. Барнард упал и лежал рядом со своими умирающими собаками.

— Давай, Гандвейн! — Аболи с трудом сдерживал шестерку: крики и запах крови испугали лошадей. — Склад!

Прошло всего несколько секунд с тех пор, как он запалил пороховую дорожку, но, когда Хэл посмотрел в ту сторону, он увидел вырывающиеся из дверей арсенала облака едкого голубого дыма.

— Быстрей, Гандвейн! — негромко позвала Сакина. — Быстрей!

В ее голосе звучали такие беспокойство и озабоченность, что Хэл почувствовал вдохновение. Даже в таких страшных обстоятельствах он подумал, что впервые слышит, как она произносит его прозвище. Он побежал. Собака глубоко прокусила ему ногу, но ее клыки не разорвали ни крупных сосудов, ни сухожилий, потому что Хэл обнаружил, что, если не обращать внимания на боль, бежать вполне можно. Промчавшись через двор, он ухватился за упряжь первой лошади. Лошадь замотала головой и закатила глаза, так что стала видна розовая подкладка, но Хэл держался крепко, и Аболи дал лошадям волю.

Карета, раскачиваясь и гремя, пролетела в ворота, миновала мост над рвом и выкатилась на площадь. Неожиданно позади раздался громовой взрыв, и оттуда, как тропический шквал, ударила волна горячего воздуха. Лошади в ужасе заржали и понесли; Хэла приподняло в воздух. Отчаянно вцепившись в упряжь, он оглянулся. Над двором возвышался столб дыма, он вращался, прорезанный языками пламени, и в нем мелькали какие-то обломки. В середине этого водоворота разрушения на высоте в сто футов по воздуху плыло человеческое тело.