Канюк отошел к Шредеру и в нескольких словах объяснил ему правила; тот кивнул и нырнул под веревочный барьер. На нем была тонкая рубашка с расстегнутым воротником, и видно было, что на нем нет кольчуги. Яркий белый хлопок издавна помогает противнику целиться и показывает кровь при попадании.

На другой стороне Винсент расстегнул плащ и позволил ему упасть на землю. Юноша был в такой же белой рубашке. Со шпагой в руке он легко перескочил через барьер и встал напротив Шредера на песок. Оба начали разминаться взмахами шпаг и выпадами, и их клинки свистели и блестели в раннем свете.

— Вы готовы, полковник Шредер? — спросил через несколько минут Левеллин из-за боковой линии; он держал в руке красный шелковый шейный платок.

— Готов!

— Вы готовы, мистер Уинтертон?

— Готов!

Левеллин выпустил платок, и матросы с «Чайки», стоявшие у дальней стороны квадрата, закричали. Фехтовальщики кружили, вытянув шпаги, осторожно сближаясь и вращая клинками. Неожиданно Винсент сделал выпад, нацелившись в горло Шредера, но тот легко парировал и зажал его клинок. Несколько мгновений они боролись, молча глядя в глаза друг другу. Возможно, Винсент увидел смерть в безжалостном взгляде противника и почувствовал сталь в его руке, потому что уступил первым. Он отскочил; Шредер преследовал его серией быстрых легких уколов, от чего его шпага блестела, как солнечный луч.

Это была великолепная атака, загнавшая Винсента к одному из бочонков в углу квадрата. Зажатый здесь, он оказался во власти Шредера. Неожиданно Шредер прервал атаку, презрительно повернулся спиной к молодому человеку и отошел в центр площадки. Здесь он встал в позицию и ждал, пока Винсент снова вступит в бой.

Все зрители, кроме Камбре, были поражены мастерством голландца. Винсент Уинтертон определенно был очень хорошим фехтовальщиком, но, чтобы спасти жизнь, ему пришлось отчаянно защищаться при первом же нападении противника. В глубине души Левеллин знал, что Винсент жив не благодаря своему мастерству, а потому что так захотел Шредер. Шпага Шредера уже трижды коснулась молодого англичанина, наградив его двумя порезами на груди и глубокой раной на левом предплечье. В его рубашке появились три неправильных разреза, ткань около ран покраснела.

Винсент взглянул на свои раны, и в его взгляде отразилось отчаяние и сознание того, что он не чета голландцу. Он поднял голову и посмотрел туда, где ждал Шредер. Тот стоял в классической позиции, с серьезным лицом, и высокомерно глядел на противника поверх острия Нептуновой шпаги.

Винсент выпрямился и встал в позицию, стараясь беззаботно улыбаться перед лицом неминуемой смерти. Наблюдавшие за поединком очерствевшие матросы, которые на бое петухов свистели и делали бы ставки, замолчали, пораженные развертывающейся у них на глазах трагедией. Левеллин не мог этого допустить.