Шредер неожиданно применил прием, который мало кто из фехтовальщиков решится использовать не на тренировке, а в настоящем бою.

Он зажал обе шпаги в классическом долгом соединении: клинки вертелись один вокруг другого так, что стальные лезвия визжали, и этот звук резал по нервам наблюдателям. Теперь никто из бойцов не мог разорвать это соединение: сделать это означало открыться. Две шпаги продолжали смертельную карусель. Это превратилось в испытание силы и выносливости. Рука Винсента налилась свинцом, пот капал с подбородка. Глаза юноши были полны отчаяния, запястье начало дрожать и сгибаться от напряжения.

И тут Шредер остановил этот смертельный круг. Он не отошел, просто зажал шпагу Винсента стальной хваткой. Это была демонстрация такой силы и власти над происходящим, что даже Камбре удивленно ахнул.

Мгновение дуэлянты стояли неподвижно, потом Шредер начал медленно поднимать оба клинка, и наконец они встали вертикально при вытянутой на всю длину руке. Винсент был беспомощен. Он пытался удерживать клинок противника, но рука его дрожала, мышцы сводило. Он прикусил язык от усилий, и в углу его рта появилась кровь.

Он не мог дольше выдержать, и Левеллин в отчаянии закричал: он видел, что молодой человек дошел до предела своих сил и выносливости.

— Держись, Винсент!

Все было напрасно. Винсент не выдержал. Он опустил правую руку, и его грудь оказалась открытой.

— Ха! — воскликнул Шредер и нанес удар; его шпага была стремительна, как стрела, пущенная из самострела. Он пронзил тело Винсента в дюйме под грудиной, и шпага на фут вышла из спины. Несколько долгих мгновений Винсент стоял неподвижно, словно статуя из белого мрамора. Потом ноги под ним подогнулись, и он рухнул на песок.

— Убийство! — закричал Левеллин. Он перескочил на площадку и склонился к Винсенту. Взял его на руки и посмотрел на Шредера. — Кровавое убийство! — снова воскликнул он.

— Я должен расценить это как просьбу. — Камбре улыбнулся и подошел сзади к наклонившемуся капитану Левеллину. — И с радостью исполню ее, кузен! — сказал он и достал из-за спины пистолет с зубчатым колесом. Прижав ствол к затылку Левеллина, он спустил курок. Ярко вспыхнули искры, пистолет громыхнул и подскочил в кулаке Канюка. Свинцовые пули пробили череп Левеллина и превратили половину его лица в кровавые лохмотья. Левеллин упал ничком, по-прежнему держа Винсента на руках.

Канюк быстро оглянулся и увидел, что из темной рощи в небо поднимается красная ракета, оставляя на голубом утреннем небе дугу серебристого дыма, — сигнал Сэму Боуэлзу и его абордажной группе штурмовать палубы «Золотого куста».