Холодная сладкая вода хлынула в рот Крейга и потекла по подбородку. Он выронил штык и схватил флягу обеими руками. Он хотел проглотить воду одним глотком, хотел утонуть в ней. Она была так прекрасна, что глаза его заполнились слезами.

Сквозь слезы он разглядел эмблему полиции Ботсваны на двери «лендровера».

— Кто? — Он смотрел на Питера Фунгаберу и понимал, что никогда не видел это лицо. Оно было широким, с приплюснутым носом, сморщенным в тревоге и волнении, как у дружелюбного бульдога.

— Кто? — прохрипел он.

— Ничего не говорите, пожалуйста. Вас и даму следует как можно быстрее доставить в больницу Францистауна. Многие люди умирают в пустыне. Вам сильно повезло.

— Вы не генерал Фунгабера? — прошептал Крейг. — Кто вы?

— Полиция Ботсваны, пограничный патруль. Сержант Саймон Мафекенг к вашим услугам, сэр.

* * *

* * *

Еще мальчиком, перед Великой Отечественной войной, полковник Николай Бухарин охотился со своим отцом на волков, помогал уничтожать стаи, которые наводили ужас на жителей небольшой деревеньки в Уральских горах долгими холодными зимами.

Эти экспедиции в дремучую тайгу воспитали в нем глубокую привязанность к охоте. Он наслаждался уединенностью глухих мест и первобытной радостью от использования всех своих органов чувств в противостоянии с опасным животным. Полковник, несмотря на свои шестьдесят два года, обладал прекрасным зрением, слухом, обонянием и другими чувствами прирожденного охотника, которые позволяли ему предугадывать любые уловки преследуемого им зверя, какими бы причудливыми они ни были. В дополнение к почти компьютерной памяти на факты и лица они позволили ему добиться успехов в работе, подняться по служебной лестнице до начальника отдела Седьмого управления и профессионально заняться охотой на самую опасную дичь — человека.

Когда Бухарин охотился на кабанов и медведей на территории огромных охотничьих угодий, зарезервированных для отдыха старших офицеров КГБ и ГРУ, он пугал своих товарищей тем, что полностью пренебрегал рекомендациями стрелять из укрытия и пешком уходил в самую непролазную чащу. Он чувствовал в себе острую потребность ощущать физическую опасность.

Когда задание, которым он теперь занимался, было передано по секретным каналам в его кабинет на втором этаже здания на площади Дзержинского, Бухарин немедленно понял его первостепенную важность и лично начал контролировать его выполнение. После тщательной оценки начальных возможностей настало время личной встречи с объектом, и Бухарин выбрал легенду, наиболее соответствующую своим пристрастиям.