– Это невозможно, – невозмутимо ответил дон Нуньо.

Возможно, он был рад, что появилась такая веская причина отказаться от ночной поездки.

– Часов через шесть – к полуночи – лошади, оставленные здесь курьером генерального инквизитора, отдохнут, но вряд ли они проявят резвость.

Джервас скорее почувствовал, чем понял смысл сказанного Нуньо. Он ответил ему очень медленно, с расстановкой, стараясь донести до офицера каждое слово:

– Здесь есть три свежие лошади – для вас, меня и одного из сопровождающих. Возьмем их – и в путь.

Дон Нуньо стоял у открытой двери почты, и лившийся оттуда желтоватый свет мешался с тусклым светом наступавших сумерек. Дон Нуньо снисходительно усмехнулся и покачал головой:

– Это небезопасно. В горах живут разбойники.

– Если вы боитесь разбойников, оседлайте мне лошадь и я поеду один, – тут же нашелся Джервас.

Офицер больше не улыбался. Он гордо вскинул голову, и его усы над плотно сжатым ртом, казалось, ощетинились. Сначала Джервас подумал, что парень вот-вот его ударит. Но тот повернулся на каблуках и резким злым голосом отдал приказ своим подчиненным, стоявшим возле лошадей. Джервас ничего не понял.

Через несколько минут три свежие лошади были оседланы, и один из кавалеристов Нуньо держал их под уздцы. Тем временем дон Нуньо, быстро перекусив хлебом с луковицей, запил его простым андалузским вином и вскочил в седло.

– Вперед! – повелительно крикнул он.

Сэр Джервас последовал его примеру, трое всадников выехали из деревни и продолжили свой путь.

Тут офицер решил, что настало время свести счеты. Вызывающе обращаясь к своему спутнику «сэр английская собака», Нуньо заявил, что оскорблена его честь и Джервас должен при первой возможности дать ему сатисфакцию.

Джервас не намеревался ввязываться в ссору. Ночная поездка сама по себе была кошмаром, и кто знает, какие рогатки поставлены ему судьбой впереди. Он подавил в себе раздражение, пропустил мимо ушей оскорбительное обращение и извинился перед офицером за невольно причиненную обиду.

– Извинения мало, – ответил каталонец. – Вы поставили меня перед необходимостью доказать свою храбрость.

– Вы сейчас доказываете свою храбрость, – заверил его Джервас. – Только это доказательство от вас и требуется. Я был уверен, что вы способны ее проявить, потому и потребовал. Извините великодушно, я сознаю, что бросил бы слова на ветер, не окажись передо мной отважный человек.

Каталонец долго вникал в смысл сказанного, потом смягчился.

– Ладно уж, – пробурчал он. – Пока оставим все, как есть. А потом, может статься, мне этого покажется мало.