Майору Сэндзу приглянулись внушительные размеры «Кентавра», а также то, что корабль обладал превосходными мореходными качествами, и, хотя его владелец, прежде чем взять курс к родным берегам, намеревался отправиться по торговым делам на юг, к Барбадосу, он остановил свой выбор именно на нем. И теперь майор желал, чтобы плавание продлилось как можно дольше, так как надеялся, что за это время его отношения с мисс Присциллой станут много ближе. Будучи человеком расчетливым, он не хотел торопить события – себе во вред. Поскольку ухаживать за наследницей сэра Джона Харрадина он начал только после его смерти, ему казалось, что ее расположение он сможет завоевать лишь в том случае, если будет действовать не спеша. А пока ему следовало развеять кое-какие предрассудки, которые могли стать препятствием на его пути к успеху. Хотя, в общем, майор не мог пожаловаться на свою внешность, в чем он убеждался всякий раз, когда смотрел на себя в зеркало, тем не менее его и мисс Присциллу разделяла значительная разница в возрасте. Мисс Присцилле еще не исполнилось и двадцати пяти, а майору уже было за сорок, на голове у него появились залысины, и он тщательно скрывал их под отливавшим золотом париком. Он видел, что она относится к нему с почтением, как если бы он был ей отцом, и от этого ему становилось не по себе. Тем не менее его не покидала надежда, что при определенном усердии, сблизившись с нею, ему удастся покорить ее сердце. И это плавание открывало для него прекрасные возможности осуществить свою вожделенную мечту. Что правда, то правда, только сущий глупец мог не воспользоваться таким благоприятным случаем, чтобы еще до прихода в Плимут заполучить руку и сердце этой столь желанной девушки, а заодно и ее не менее желанное состояние.

Теша себя этой приятной надеждой, майор, как истинный джентльмен, готовый предупреждать малейшие желания дамы, протянул своей спутнице серебряную коробочку с перуанскими леденцами.

Она отрицательно покачала головой, ответив ему нежной, очаровательной улыбкой.

– Вы проявляете по отношению ко мне столько любезности, сударь, что, с моей стороны, было бы крайне неучтиво отказать вам… Однако…

И она взмахнула ярким веером.

Майор сделал вид, будто огорчился… или, скорее, попытался изобразить огорчение.

– Неужто, мисс, я всегда буду для вас только сударем? В таком случае, честное слово, я больше ничего не стану вам предлагать. Вы же знаете, мисс, у меня есть имя – Бартоломью.

– Прекрасное имя, – сказала она, – но больно уж красивое и длинное, чтобы выговаривать его по сто раз на дню… да еще в такую жарищу.